Он понимающе отреагировал на это и увидел, что она вновь кутается в мех, как человек, к которому подкрадывается сон. Он подошел к погасшему костру, опустился на колени, вынул из ножен меч и долго смотрел на угли, вслушиваясь в ночные звуки, в мирное ржанье лошадей, чьи ощущения были более острыми, чем у людей.
Вскоре под шепот затихающего ветра, едва пробивающегося сквозь деревья, он начал бороться против неумолимо подступающего сна.
И вдруг он услышал ее крик.
Он тут же вскочил с мечом в руке и увидел, как Моргейн борется с чем-то, с силой опуская кулак в окружающую темноту. Первой ему в голову пришла мысль о неожиданном нападении. Он приблизился к ней, попытался поднять ее и удержать от истеричных движений, чтобы унять дрожь, внезапно охватившую ее. Но она оттолкнула его и пошла прочь, прямо против холодного ветра, потом остановилась, скрестив руки на груди, и так молча стояла некоторое время.
— Лио? — окликнул он ее.
— Отправляйся спать, — сказала она. — Это был всего лишь сон, просто один из моих старых снов.
— Лио…
— У тебя есть свое место, илин. Вот и отправляйся туда.
Он понимал, что это выходила ее внутренняя боль, но тем не менее это все равно задевало его. Он вернулся к костру и снова завернулся в плащ. Прошло значительное время, прежде чем она смогла прийти в себя и вернулась на свое место. Он уставился на огонь, чтобы не глядеть в ее сторону, но, как оказалось, она думала иначе и уже стояла около него, глядя вниз.
— Вейни, — сказала она, — ты должен простить меня.
— Я тоже хочу, чтобы ты простила меня, госпожа.
— Сейчас тебе лучше поспать, а я подежурю некоторое время.
— Я не хочу спать, лио.
— Я сказала тебе что-то не то и не так?
Тогда он сделал полупоклон, по-прежнему не глядя на нее.
— Я илин, и у меня действительно должно быть место рядом с золой твоего костра, лио. Просто раньше я привык пользоваться большей честью, чем эта, но в конце концов я примирюсь и с этим.
— Вейни. — Она тоже присела у огня, подрагивая на ветру без плаща. — Ты мне просто необходим. Без тебя этот путь будет страшным и невыносимым.
Его охватила неожиданная жалость к ней. В ее голосе чувствовались слезы, и чтобы не видеть, как она будет плакать, он как можно ниже склонил голову и некоторое время оставался в таком положении, пока ее дыхание не стало более ровным. Только после этого он рискнул взглянуть ей в глаза.
— Чем я могу помочь тебе? — спросил он.
— Я уже говорила тебе об этом, — сказала она. Теперь перед ним была прежняя Моргейн, которую он хорошо знал, хорошо вооруженная, с твердым взглядом серых глаз.