– Осознание пациентом того факта, что он болен – первый шаг к выздоровлению, – Ник криво усмехнулся. Затянулся, выпустил струйку дыма. – Не переживай, кэп. Вуур правильно сказал: мы – почти семья. Поможем.
– Спасибо, земляк.
Самый обычный для нас жест. Но за него я готов отдать половину своей квантовой жизни.
За одно простое человеческое рукопожатие.
Ник наверняка слегка смутился, ощутив под голограммой твёрдые, холодные, суставчатые пальцы робота, но виду не подал. Спасибо ему и за это.
Обещанное сообщение от Эрнеста «прилетело» спустя ещё два часа. Всё в порядке. Можно связаться с родными.
Линии отца и брата были заняты: как бы они друг с другом не трепались, Валька умеет зубы заговаривать. Маме я звонить до сих пор не решался. Попросту не знал, в курсе ли она. Ещё доведу родного человека до инфаркта… Коммуникатор Инны был отключён. Она всегда так делала, пока бывала на срочном вызове или в операционной. Нейрохирургия требует максимального сосредоточения. Оставалось одно: набрать номер сына. Если он ходит в школу для детей работников станции, то как раз сейчас должны были закончиться занятия его группы.
Эх, Серёжик… Два с половиной года прошло… Каким ты стал? Знаешь, что со мной случилось, или нет? Считаешь меня героем, как уверял отец, или подонком, бросившим семью ради космоса?
Скоро узнаю.
Его не пропустят в закрытый контур станции, а мне нужно будет хорошо извернуться, чтобы этот самый контур покинуть. У меня полноценная идентификационная карта, но только виртуальная. Физического её носителя не существует в природе – за ненадобностью. Идентификацию можно записать на защищённый чип робота и спокойно расхаживать по огромному космическому городу, но тут претензии ко мне могут возникнуть у службы безопасности. Гуляющий андроид с голографической оболочкой – а робота от человека любой ручной сканер мгновенно отличит – выглядит подозрительно, особенно на военном объекте. Замучают проверками. Выпросить пропуск у Эрнеста? Это вариант, но моё нездоровое самолюбие получит непоправимый урон. Конечно, если придётся выбирать между самолюбием и сыном, выбор будет понятно какой, но доводить до этого не хотелось. Постараюсь вывернуться.
На пограничных базах порядки построже, а в самоволки мы бегали. Причём ещё и ухитрялись не попадаться. Неужели я так постарел и остепенился, что не смогу повторить кое-что из арсенала лихой молодости?
Пожалуй, что и нет. И годы не те, и физические возможности, мягко говоря, ограниченные. Ходить ещё толком не научился, а туда же, через охраняемый периметр проникать. И нет рядом компьютерного вундеркинда Лёхи Кузнецова, способного поладить с любой системой слежения.