Со стороны леса медленно двигалась груженая повозка. Скрип ее колес разносился по всей округе, постепенно утопая в завывании осеннего ветра. Это был звук непривычный для здешних мест: редкий, сулящий одни неприятности. Он заставил людей несколько минут смотреть в сторону дороги, пытаясь разглядеть, кто же сегодня пожаловал на окраину герцогства.
Купец? Заезжий граф? Сам герцог, или вовсе — король? Нет, те повозки скрипеть не будут.
Конечно, жители окраины никогда не видели, как выглядят королевские повозки, могли только гадать, сколько их обычно едет, кем сопровождаются и что внутри. Но точно знали одно: те повозки не скрипят. Да и больше их должно быть. Много больше.
Интерес быстро стих. Окна небольших домов плотно закрылись, а жители занялись своими делами — незваных гостей лучше всего было просто не замечать. Хорошо, если торговец будет, а то ведь и театр может приехать, а от балагана всегда жди неприятностей. Сначала веселье, а потом жены мужей недосчитываются, парни девок теряют, а вот детишек иногда, наоборот, прибавляется — все знают, что в стенах женского монастыря разместился приют для сирот, вот и тянет недалеких. То из балаганов, то с торговцами, кто под покровом ночи детеныша принесет. Хорошо, если на порог приюта положат, а бывает и у входа в селение на сто домов оставят. Утром — найдут, а если к ночи, то все, считай, пропал ребенок.
Младенцев мужского пола отправляли в столицу или другое герцогство, а девочек матушки из монастыря брали под свою опеку, стараясь дать им родительское тепло и заботу, сделать из девочек сестер. Они день и ночь трудились, чтобы вырастить благородных леди, пусть не по крови, но по духу.
За время существования приюта, через него прошло больше сотни воспитанниц. Многие из них удачно вышли замуж — матушки позаботились. Другим нашли работу у баронов, и лишь четверо за сорок лет остались в этих стенах служить всевидящим богам.
Полудохлая кляча еле плелась под тяжестью своего груза. Возница не торопился, а целая гора вещей за его спиной мерно покачивалась, то и дело грозясь упасть. На вязкой дороге оставались следы от колес и копыт, лошадь утопала в грязи, а сам кучер ехал, сильно опустив голову, из-за чего казалось, что его шапка торчала прямо из темного плаща.
Вероятно, мужчина просто задремал — ближайший постоялый двор был в двух днях пути, и без хорошей кровати и нормальной крыши над головой осенью не выспишься.
— Торговец, — подумала Эниинг.
Она облегченно вздохнула и отошла от окна небольшой комнаты в имении матушек.