Оставшийся день прошел для Эни в ожидании и скуке, которую скрашивал только Монтифер. Викарии говорили, что они еще проверяют документы, собрали целую делегацию, подняли старые записи, отыскали старинные книги, в которых должно указываться, что делать в подобных ситуациях. И только вечером они пригласили Эни к себе.
Она вошла в просторный кабинет, где сидели трое мужчин, закутанные в длинные черные рясы, еще пятеро были в красных рясах, видимо, помощники, и четверо — в синих — писцы или секретари. Они в полном молчании проводили взглядом Эни к столу главного викария, того самого, который вчера встретил ее у дома, и как один сцепили руки в замок, стоило только Эни сесть на стул.
— Итак, — начал викарий, подав знак записывать, — нам бы хотелось узнать все, что с вами происходило за это время. Как вы жили в монастыре, чему вас обучали, с кем общались, как попали в дом к герцогу, а также все остальное, что происходило с вами за эти семнадцать лет.
Эни огляделась по сторонам. Все выжидающе смотрели на нее, не произнеся ни звука. Только послушники в синих рясах подняли перья, готовые записывать каждое слово.
— Прошу, не стесняйтесь. Давайте начнем с вашего появления в монастыре…
Эни сделала глубокий вдох и начала свой рассказ. Она не помнила, что было в самом начале, но с момента своего сознательного возраста уже могла описать какие-то разрозненные события, сначала слишком спутанные и несвязные, затем полноценные, важные и с подробностями. Она говорила, и картинки прошлого вставали у нее перед глазами: вот она проходит обучение с другими воспитанницами, вот забирают ее сестер одну за другой, оставляя в приюте только Тарию, вот появляются новые девочки, за которыми теперь сама Эни пристально следит и начинает их обучать.
— А гребень? — уточнил викарий. — Когда вы впервые его увидели?
— Такого момента не было, ваше преосвященство, — ответила Эни, — он всегда был в небольшом ларце, ключ от которого висел у меня на шее, сколько я себя помню.
Викарий откашлялся, будто собирался сказать что-то, но, передумав, подал знак продолжать рассказ. Эни стоило больших усилий заставить себя говорить дальше под пристальным взглядом викариев и их помощников. Совсем личное она решила не рассказывать, но когда дело дошло до описания событий десятилетней давности, Эни заметила, как напряглись мужчины.
— Так вы видели герцога Виару? — спросил викарий, который сидел справа от нее. — Герцог приезжал в монастырь?
— Он проезжал монастырь, — уточнила Эни.
— И монахини не укрывали его у себя? — не унимался тот.