— Именем епископа, я требую снять все обвинения с герцога Виару и его семьи! — гордо произнесла Эни.
Она ожидала, что мужчины могут вскочить со своих мест, начать кричать, уговаривать ее или требовать, чтобы она покинула кабинет и не лезла не в свое дело. Но они все дружно засмеялись. Да так долго и громко, что уверенность Эни начала быстро улетучиваться.
— Простите, — отсмеявшись, произнес викарий за столом. Его лицо раскраснелось, а глаза стали еще уже. — Вы не можете ничего требовать от имени епископа или Канцелярии. Видите ли, — добавил он. — Да, с документами у вас все хорошо, с показаниями, я думаю, тоже все будет великолепно, но до этого момент вы никто. Но даже… — мужчина произнес это с особой интонацией, выделяя важность сказанного, — даже если вы уже сегодня будете признаны той самой пропавшей дочерью, то вы все равно не имеете права миловать преступников. Только если на это будет воля вашего отца. Простите, но я не вижу ни одной причины, чтобы он захотел снять обвинения.
— Вот, значит, как? — Эни тяжело задышала, понимая, что ей срочно необходимо искать другой выход. — Тогда… тогда…
— Вы сумасшедший, — Филия кричала на герцога прямо в холле, не стесняясь ни слуг, ни Эльдевира. Рядом с ней стояли дорожные сумки, доверху набитые вещами, а лакеи одну за другой относили их в карету. — Вы за это еще заплатите! Меня, Филию Арцо, пригласить в этот… этот… — она не могла подобрать нужное слово и еще сильнее злилась. Зато герцог стоял, скрестив руки на груди, и спокойно ожидал, пока все вещи бывшей претендентки вынесут из замка. — Не хватало мне, чтобы еще викарии имели наглость задавать свои вопросы! Да вы, вы…
Ее ненависть была настолько велика, что она не могла выразить все словами. Филия замахнулась. Ее ладонь со всей силы ударила по лицу герцога. Натан отвернул лицо, теперь его щека горела огнем, и в первый момент он хотел остановить руку женщины или ответить, но все-таки смог себя сдержать. А Филия быстро выбежала из замка. Откидывая от себя руки слуг, она сама забралась в карету и закричала на весь двор кучеру: «Трогай!»
Вообще, с того момента, как стало известно, что викарии и армия уже на подъезде к городу, все словно с цепи сорвались. Часть двора просто сбежала, возможные невесты резко потеряли свое рвение и теперь отчаянно писали письма домой. Гета уехала первой, сообщив, что будет требовать у семьи выступить на стороне епископа и Канцелярии против герцога.
Что именно двигало девушками, страх попасться на глаза викариям, оказаться в числе соучастников колдовства или опорочить свою честь и достоинство, герцог не знал.