Все закончилось. Я могла еще изменить решение и покинуть Соленые горы. Поступи я так — и смерть не настигла бы одного из нас. Но удлинять путь через пески казалось мне еще страшнее, чем трястись от ужаса в горах.
Рябая луна Укхун вовсю ухмылялась желтушным ртом, когда нам встретился первый мираж. Узкое ущелье раздалось в стороны, явив бивачную стоянку с шатрами, рогатыми слонами и балдахином, под которым пировали прекрасные дэвы. Мне показалось — почти ощутимо пахнуло корицей, сладкой амброзией и терпким потом животных. К нам с хриплым лаем кинулись гиены, привязанные цепями к погребальному шесту. Конь подо мной дернулся, едва не вышвырнув меня из седла. Едущий сзади Хор-Хор задрал к небу жало мушкета, но вовремя сообразил, что собирается воевать с миражом. Мы спешились и побродили немного вокруг поляны, наслаждаясь картинами давно растаявших эпох.
Седобородые дэвы неторопливо вкушали сладости, черные невольники с кольцами в носах золотыми опахалами отгоняли ос, у погребального столба суетились женщины, закутывая в льняной саван сморщенную старуху. Иногда мираж дергался, смещался, края его оплывали, как у громадного свечного огарка, но потом снова возвращалась резкость, и действие развивалось…
Народ, который веселился на похоронах. Это уже неплохо само по себе. Я задумалась, припоминая, кто же, кроме жителей страны Вед на моей родной тверди, мог радоваться и танцевать подле погребального костра.
Рогатые слоны не водились на Хибре уже тысячу лет или около того. Насколько известно из хроник Дивуария, латинского путешественника, объездившего горные провинции вдоль и поперек, последний раз рогатые слоны использовались при битве ассасина Сулеймана с мамлюками. Могучих яростных зверей беспощадно истребляли ради мяса, рогов и бивней, их убивали в военных кампаниях и продавали на север, для тягловых работ на реках. Я рассматривала убранство шатров, слушала беззвучные песни плакальщиц и представляла себе, как через тысячу лет Соленые горы покажут будущим путникам нас. И будущим путникам также будет непонятно, зачем привязывать умершую к столбу, зачем ее сжигать, и от кого ее охраняют на том свете неистовые гиены. Гиены… Пожалуй, это все, что осталось в наследство Горному Хибру от эпох великих завоевателей.
Никто не способен внятно объяснить, откуда берутся ночные миражи. Иногда они накатываются на горы, и можно наблюдать настоящие сражения, в которых неведомые армии ушедших эпох кромсают друг друга. Помимо мужчин в беззвучных схватках порой участвуют бешеные женщины, натасканные звери или берсерки, увешанные шипами. Иногда вместо коллективных убийств являются картины дивных увеселений, непонятных нам, а иногда впереди каравана на тропе возникает одинокий путник в странных одеждах, и догнать его невозможно.