— Вот так взяла и решила?! — Криво усмехнулся Антон.
— Ну да, как у Хемингуэя! — Ольге понравилась насмешка Антона. Хорошо разыгранная насмешка. Иван это знал. Антон был тот ещё Кутузов. В смысле — он был безупречным психологическим зеркалом, как давно почивший стратег эпохи примерно этого чайного столика. Он моментально считывал любого человека. Почти любого. — Что это за писатель без маниакально-депрессивного психоза?! Вы понимаете!
Антон кивнул, так же ехидно скривив губы, как и Ольга. Тут всё было действительно просто до степени зеркала.
— Но у неё не было никакого МДП! — Припечатала Ольга, глянув на съёжившегося мужа. — Не было, и быть не могло. И не будет! И у тебя нет! — Строго посмотрела она на мужа. Но, как любящая супруга, тут же смягчилась: — У тебя биполярное расстройства, дорогой. А нашей распущенной Насте даже аффективные расстройства настроения приписали с большой натяжкой. Авансом. Как за её единственную так и не сданную самостоятельную работу.
— Вы так говорите, будто это почётно — иметь хоть какой-то психопатологический диагноз! — Подал несмелый голос Иван.
Все трое снова уставились на него.
— Ты как вчера родился! — Усмехнулся Антон.
— В любом случае, господин Васильев хорошо влияет на Настю.
— Влиял.
Антон решил сделать атмосферу чуть грозовой. Эстетика этого помещения просто обязывала. Он достал из кармана фотографию Васильева. Фотографию из базы данных полиции. Мёртвый Васильев на грязном потрескавшемся асфальте. И протянул её Ольге. Она здесь явно была главой семьи.
— Не влияет. И влиять уже не будет. Влиял. Господин Васильев убит. Об этом даже в новостях говорили.
— Мы не смотрим телевизор! — С презрением отрезала Ольга Чиргадзе. И Артур головою закивал так, что, казалось, сейчас отвалится. Будто подозрение в просмотре семейством Чиргадзе телевизора больше ужаса, чем в убитом человеке. Человеке знакомом, лечившим члена их семьи.
— Зачем же вы тогда снимаетесь в сериалах? — спросил Иван с искренним удивлением.
Артур не удостоил его ответом. За него ответила жена:
— Если хочешь жить в достатке, приходится изменять себе.
— А-а-а, — протянул Антон, выражая искреннее удивление открывшейся бездне мудрости. И тут же с детской наивностью вопросил:
— Изменяя себе, нет ли риска в результате таки измениться самому? Превратиться в пыльную бархатную портьеру под пластиковыми небесами? Может пока не поздно — на волю, в пампасы?
Ольга предпочла не заметить откровенной насмешки уже, было понравившегося ей молодого человека, и просто вернула фотографию Антону, поменяв тему методологическую на тему прикладную: