Лыков подумал-подумал и решил сделать в комнатах Вачнадзе негласный обыск. На это требовалось разрешение полицмейстера. Алексей Иванович давно уже отвлекся от дознания питерца, пришлось объяснять ему, куда оно зашло. Поняв ситуацию, Васильев вызвал держателя «Купеческих номеров» и приказал ему пустить в комнату уехавшего жильца сыщиков. Дело было щекотливое: князь – человек военный, городской полиции не подотчетный. Но с полицмейстером лучше не спорить, иначе понадобится однажды продлить патент, а там шиш… И держатель согласился.
В одиннадцать часов пополудни, когда большинство жильцов уходит по делам, в номер подполковника зашли Лыков и Ловейко. Алексей Николаевич давно не видел такого беспорядка. А еще офицер! Всюду были разбросаны вещи и разного рода безделушки. Тут и там попадались пустые бутылки из-под кахетинского, грязные стаканы, обрывки каких-то бумаг. Их Алексей Николаевич изучил особенно тщательно и был поражен. Вачнадзе хранил в гостинице секретные документы о наличии на окружных складах боеприпасов и ручного оружия.
Ощущение было такое, что князь собирался в командировку на бегу. И, возможно, не думал возвращаться. Еще бросалось в глаза множество дорогих мелочей: сигаретницы, брелоки, пепельницы из уральских камней, серебряный письменный прибор, кинжалы на ковре… Не у каждого генерала такое водится, а тут какой-то подполковник.
Полицейские обыскивали номер два часа. Никаких тайников они не обнаружили. Уличающих князя бумаг – тоже, если не считать секретных документов, которые полагалось хранить на службе. Лыков забрал только визитную карту, на которой под дворянской короной стояло: «Аксель Карлович фон Самсон-Гиммельстерн». Что еще за Фон-Самсон? Фамилия чересчур заковыристая, чтобы быть настоящей. Подобные титулы любят присваивать всякие мошенники, каторжные шулеры и авантюристы.
Ловейко уверенно заявил, что среди жителей Казани такого господина нет. Коллежский советник попросил Валентина Семеновича поискать его в адресном столе, среди приезжих. К вечеру выяснилось, что фон Самсон-Гиммельстерн приезжал в город в середине апреля. И неделю прожил в номерах «Россия» на Гостинодворской. При заселении он назвался доверенным акционерного общества «Южно-Русский пороховой завод». Почему бы начальнику отдела огнестрельных припасов не общаться с производителем пороха? Деловые переговоры или что-то в этом роде. Но Лыков вцепился в загадочного дельца мертвой хваткой. Ему пришла в голову мысль, что тот мог посетить и казенный пороховой завод. Возле него раскинулись две жилых слободы, а на самом предприятии имелся дом для приезжих. Может быть, доверенный останавливался там?