– Унтер-офицер Свияжского жандармско-полицейского пункта Шавкин, ваше высокоблагородие.
– Займись раненым. И вот, прими его револьвер.
Шавкин склонился над нападавшим:
– Это вы его или я?
– Мой.
– Готов, собака! А и черт с ним.
Лыков, все еще разгоряченный боем, сказал одобрительно:
– Хорошо держался, все бы так. Третий глаз обещал им сделать?
– Это я со страху балагурил, – шепотом сообщил ему жандарм. – Вижу, заряды к концу подходят. Жуть… А за мной человек безоружный, при нем две тысячи казенных денег. Я же за них отвечаю. Вот, время тянул. Скоро станция, там, думал, они отступят. А все же если бы не вы, не знаю, чем бы кончилось.
Наконец в коридор из всех купе полезли люди. Пассажиры, убедившись, что стрельба прекратилась, окружили жандарма и стали его благодарить. Кто-то предложил собрать храбрецу денег. Отовсюду потянулись руки, иная с рублем, а иная и с трешницей. Шавкин сделался еще краснее и попытался отказаться. Но Лыков как штаб-офицер разрешил принять награду, хотя формально не имел такого права:
– Бери, заслужил. А начальству я объясню. В наше трусливое время храбрость надо поощрять. Может, и хозяин суммы чего даст…
Нападение произошло на перегоне Тюрлема – Свияжск. Семь человек сели в Шихранах и, дождавшись, когда начало светать, напали на купе. Артельщик железнодорожной артели фон Мекка вез выручку. Когда стали ломать дверь, сопровождавший его унтер-офицер оказал сопротивление. А тут еще Лыков подвернулся. В виду станции Свияжск грабители спрыгнули с поезда и скрылись в лесу.
На станции Шавкин сошел и забрал труп убитого бандита. Его сменил другой жандарм и так же заперся изнутри. Поезд, простояв в Свияжске лишних двадцать минут, двинулся дальше. До самой Волги больше не случилось никаких происшествий.
Наконец рельсы уперлись в реку. Здесь полустанок назывался Остров, на той стороне – Берег. Когда-нибудь тут построят мост, но пока приходилось делать пересадку. За переправу полагалось платить особый сбор: с пассажиров первого класса – пятнадцать копеек, да еще по три копейки за каждый пуд багажа. Люди на пароме перебрались на левый берег и пешком дошли до станции Зеленый Дол. Там сели в грязные вагоны подбрасывающей ветки. Приходилось мириться с неудобствами и терпеть – до Казани оставалось полтора часа езды.
Город открылся издалека и показался почти сказочным. Белый кремль, тонкий силуэт Сумбекиной башни, крутая гора, спускающаяся сверху на кварталы посада… Вокзал находился недалеко от центра, рукой подать до кремля. Алексей Николаевич вышел на перрон, вручил саквояж носильщику и покорно двинулся следом. На бирже извозчиков царил обычный бардак, делили пассажиров. Сыщик сел к первому попавшемуся и сказал: