Проехав еще несколько метров, немецкий танк неожиданно остановился. Торчащий в командирском люке фриц поднес к лицу бинокль. Все, заметил. Стрелять? Нет, пока рановато…
Несколько секунд немец рассматривал «тридцатьчетверку», затем полез внутрь. С треть минуты ничего не происходило, затем легкий танк неожиданно довернул вправо, с ходу врубившись в густые заросли. Дернулась, взмахнув кроной и опрокидываясь под натиском брони, молодая сосенка. Ага, понятно: машины у немчуры в основном радиофицированы, значит, командир головного панцера все-таки распорядился попробовать обойти засаду лесом. Ну и дурак, коль так, не пробиться легкачу, застрянет, как пить дать. Все, вот теперь пора, незачем и дальше тянуть.
Сапог лейтенанта опустился на педаль спуска, и «Т-34» выстрелил. Промазать Василий не боялся: с такой дистанции и в неподвижную мишень не промахиваются. Подсвеченный донным трассером бронебойный вошел, куда и предполагалось, между смотровым прибором мехвода и пулеметом. Пробил – не пробил? Похоже, пробил: из незадраенного командирского люка пыхнуло сизым дымком, однако боекомплект не взорвался. Да и хрен с ним.
– Готово, – отрапортовал Анисимов, выкидывая наружу стреляную гильзу.
– Понял. – Довернув башню на несколько градусов, Серышев заработал маховичками, наводясь на полускрытый кустарником «Pz. 38», который таки забуксовал, тщетно пытаясь съехать с поваленного дерева, на ствол которого наполз брюхом.
Бум! – противник выстрелил первым, похоже, целясь по ходовой. «Тридцатьчетверка» едва заметно дернулась – фашистский наводчик ухитрился попасть, правда, не совсем туда, куда целил. Тридцатисемимиллиметровый снаряд сорвал смятый вчерашним тараном брызговик надгусеничной полки и, звонко щелкнув по броне, ушел в рикошет.
Ба-бах! – выпущенная в ответ болванка словно фанеру прошила пятнадцатимиллиметровый борт; многочисленные сколы хрупкой чешской брони и сорванные со своих мест крепежные болты мгновенно убили заряжающего и наводчика, а командиру танка оторвало обе ноги. Единственным, кто практически не пострадал, получив в спину всего два случайных осколка, оказался механик-водитель. Однако выбраться из обреченной машины ему не позволил вспыхнувший бензин из перебитого топливопровода.
И в этот момент неожиданно выстрелил вроде бы подбитый «Pz. IV». Кургузый обрубок пушки окутался дымом, и «тридцатьчетверка» снова дернулась, на сей раз куда сильнее. Немецкий снаряд разорвал левую гусеницу, своротив направляющее колесо и повредив первый опорный каток.
«Ходовую бьют, чтобы мы никуда, значит, не делись, – зло подумал лейтенант, слизывая кровь с прокушенной в момент рывка губы. – Не знают, суки, что мы и так никуда не собираемся. А ты, гад, живучий. Ничего, сейчас исправим».