– Идите. – Сергей уже справился с первым раздражением. Да и с чего это он, собственно говоря, решил, что медик, как в этом времени говорить принято, «пораженчество разводит»?! Скорее, как раз вовсе наоборот, абсолютно трезво оценивает ситуацию. Поскольку как профессионал просто не может (да и права такого не имеет) не понимать, что массированное наступление противника даже в самом благоприятном для РККА случае приведет к значительным потерям, прежде всего ранеными.
– Погодите… как вас, простите? Прослушал, когда представлялись.
– Военврач второго ранга Антюфеев, – заученно отчеканил тот.
– А по имени-отчеству?
– Иван Никанорович.
– Воевали, Иван Никанорович?
– Так точно, с пятого дня войны… или седьмого? Да, виноват, запамятовал, так и есть, с двадцать девятого июня на фронте. Правда, особенно повоевать и не пришлось, почти два месяца в тыловом госпитале провалялся, когда нас немецкие бомбардировщики в самом начале июля на марше раскатали, вместе с эвакуируемыми ранеными и персоналом. Только девять человек и уцелело, если вместе с ранбольными считать. Прямо по красным крестам на крышах автобусов, подлецы, били, словно по мишеням…
– Простите меня, Иван Никанорович, погорячился. Никак мысли в порядок не приведу, сами понимаете.
– О чем вы, товарищ командарм?! – Антюфеев, похоже, искренне удивился. Ну, или сделал вид, что удивился.
– Да все вы прекрасно поняли, товарищ доктор! Иначе с чего б так тянулись. Успокойтесь. Тем более вы и на самом деле всецело правы – раненых скоро будет немало. Так что вы уж там постарайтесь… да и я тоже все силы приложу, чтобы вам поменьше работы было.
Видя, что военврач, часто заморгав, собирается что-то сказать, Кобрин махнул рукой:
– Свободны.
– Есть. Только вот еще что: про перевязки не забывайте, пожалуйста. Голова – еще ладно, там всего-то несколько царапин да несильный ушиб, а вот нога – сами понимаете, какая там сейчас гигиена… Входные ворота инфекции, так сказать. Если нагноится, без госпиталя уже точно не обойдетесь.
– Не забуду… а это что? – Сергей удивленно уставился на несколько выложенных на табурет небольших прямоугольных конвертиков, свернутых из серо-желтой бумаги.
– Аспирин, – дальнозорко прищурился врач. – Другого обезболивающего у меня не имеется, только в инъекциях, но колоть вас пока повода не вижу. Да маловато у меня препаратов, если честно, всеми силами для тяжелораненых берегу, сами знаете, как нас в последнее время снабжают. Порой даже банальных перевязочных средств не хватает. Эвакуация же, пока еще заводы на новом месте заработают