— Предлагаю пройти вниз, Гельмут, у меня важная информация для всех нас, — сказал фон Рёйдлих; вышитые канителью эмблема и имперский орёл на его фуражке были не жёлтые, а потускневшие, почти коричневые.
Кноке кивнул, и они втроем спустились по трапу. Я решил воспользоваться отсутствием офицеров и выкурить вторую сигаретку на мостике. Когда ещё удастся?
Резиновая шлюпка совершила ещё один рейс — на этот раз она везла какие-то баулы. Мне подумалось, что это личные вещи вновь прибывших, и я не ошибся. Когда их подняли на палубу и через торпедопогрузочный люк спустили внутрь, весь экипаж, за исключением двух сигнальщиков и двух зенитчиков, был вызван вниз. Кроме баулов, внутрь лодки доставили ещё два странных серых цилиндра длиной с метр и диаметром в полметра. Цилиндры были лёгкие – я видел, как запросто матросы передавали их из рук в руки. На цилиндрах была маркировка чёрным цветом — то ли «666», то ли «999». Их положили в носу прямо на одну из запасных торпед, подложив ветошь и раскрепив линьком.
Офицеры (кроме капитана) и унтер-офицеры собрались в посту управления. Остальной экипаж находился на своих местах, кое-кто выглядывал в люки смежных отсеков. Наши гости чуть меньше четверти часа о чём-то говорили со Старшим братом в капитанской выгородке, а потом вышли к офицерам. Я смотрел и слушал, облокотившись на зенитный перископ; около меня стояли другие матросы и унтер-офицеры, расписанные в командном посту, а также особо любопытные, которые сумели найти причину оказаться здесь — ведь интересно же. Кок Риддер сопел мне прямо в ухо, и я несильно ткнул его локтём.
— Экипаж, — сказал Гельмут Кноке в боевую трансляцию и закашлялся. Он сильно волновался. — Друзья и соратники. Я сдаю лодку, — он осёкся, но тут же взял себя в руки и продолжил: — По приказу гросс-адмирала я передаю лодку корветтен-капитану Паулю фон Рёйдлиху и убываю в распоряжение штаба подводных сил. Со мной убывает и первый вахтенный офицер, обер-лейтенант Мюнке. Вместо него на лодку прибыл капитан-лейтенант Клаус Фогель. Мне было хорошо с вами, — видно было, что слова Старшему брату даются непросто. — Но судьба каждого из нас принадлежит Рейху. Я искренне верю, что особое задание, ради которого на лодку прибыл новый капитан, будет выполнено вами лучше, чем кем бы то ни было. Хайль Гитлер!
Я глазам и ушам своим не верил. Так не бывает! Смена капитана и первого помощника в боевом океанском походе – где ж такое видано? Однако это был не сон. По всему было видно, что фон Рёйдлих принял подлодку «как есть» за те десять минут, которые они совещались в капитанской «каюте». Затем слово взял новый капитан. С минуту он внимательно сверлил всех своим прищуренным взглядом, обводя глазами присутствующих, потом снял фуражку, пригладил жёсткую тёмно-рыжую шевелюру и потянулся к микрофонному пульту, заняв место Старшего брата.