— Неужели?
— Ага.
— У тебя есть ручка?
— Нет, сэр.
— Так пойди и возьми ручку! — рявкнул он.
Я вбежал в «Coffee Bean». Я даже не подумал спросить ручку, а просто взял ее с прилавка и побежал обратно к столику.
Фредди сказал: «Записывай». И отбарабанил свой телефонный номер.
— Как тебя зовут?
— Халил.
— Хорошо, Халил. Позвони по этому номеру, спроси Лео и скажи, что я тебя нанял.
А потом он повернулся к своим собеседникам и продолжил разговор с ними, утратив ко мне всякий интерес. Бедный Лео. У меня не было ни опыта, ни образования, ни диплома, чтобы работать у него. «Ранчо Малибу» согласилось дать мне работу. Лео нанял меня на ночные смены, но иногда я подменял людей днем, когда кто-то из сотрудников заболевал. Меня взяли потому, что так решил Фредди, а он был хозяином.
У меня не было ни малейшего представления, как работают профессионалы. Но я получал зарплату раз в месяц. Я не только не знал, как вести себя с пациентами, какие рамки в общении с ними устанавливать, — я еще и задавал слишком много вопросов. К счастью, врачи были людьми очень терпеливыми, с разной биографией. Оглядываясь назад, я думаю, что они больше намучились со мной, чем с пациентами, — вся клиника объясняла мне, что к чему.
Стена в кабинете Кэтлин была увешана дипломами, свидетельствами об окончании магистратуры и докторантуры, и она была очень добра со мной, любила меня. Кэтлин специализировалась на охране психического здоровья работников, была специалистом по социальной защите, что бы это ни значило.
Лео заведовал клиникой и был помешан на тольтекской мудрости и на книге «Четыре соглашения» дона Мигеля Руиса. Лео дружил с доном Мигелем, и вместе они объездили всю Мексику.
Келли был экс-атташе. Он очень любил помогать детям и до того, как начал работать в клинике, опекал детей-инвалидов. Долгие часы он обучал меня когнитивной поведенческой терапии и диалектической поведенческой терапии. Это самые эффективные методики, которые я знаю. Этот парень — самурай. В лучшем смысле этого слова.
За лечение в «Каньоне» пациенты платили шестьдесят тысяч долларов в месяц. За работу мне платили четырнадцать долларов в час, но я выполнял бы ее и бесплатно. Обо мне заботились больше, чем о многих пациентах, — наверное, потому, что эта забота была мне нужна. Я нуждался в помощи. Я был трезв два с половиной года и не собирался останавливаться на достигнутом. Я думаю, что моя жизнь могла бы сложиться иначе, если бы мои родители могли оплатить мое лечение там. Или если бы нашелся человек, к которому можно было обратиться за помощью, — как у многих пациентов, которые лечились в клинике и выписывались. Но я был в отчаянии. И Кэтлин, и Лео, и Келли понимали, что я хочу выздороветь и исправиться, и поэтому лезли из кожи вон, чтобы помочь мне. Сегодня я благодарю Бога, что они разглядели потенциал во мне — в неограненном камне-сырце.