Вскоре мне рассказали, что Перри опять собрал группу Jane's Addiction. Через две недели он закатил вечеринку перед первым большим шоу «Relapse Tour». Рано утром я приехал к Аарону, вместе с ним и Роджером мы постучались в дверь Перри.
«Здорово!» — сказал Перри и протянул мне колеса.
Что вы делаете, когда солист вашей любимой группы протягивает вам колеса у себя в доме? Вы глотаете. Верно, и я тоже проглотил. Через пять минут мне стало тревожно. Я начал метаться по дому в поисках Аарона.
— Мать твою! Перри дал мне таблетку. Что это было?
— Расслабься, — сказал Аарон. — Это экстази.
— Нет, нет и еще раз нет.
У меня была сильная паника, но я до конца не мог понять, что это: паника или кайф?
— Ну же, расслабься. Успокойся, — утешал меня Аарон. — Возьми еще одну.
Он протянул мне таблетку, и я ее проглотил. Опять.
— Подожди. Какую дрянь ты мне сейчас дал?
— Шведский кваалюд. Он успокаивает.
— Да что же это делается! — орал я. — Таблетки не глотают просто так. Меня колбасит. У меня паника. Мне нельзя психоделики. Меня колбасит!
Аарон взглянул на меня и улыбнулся.
— Тебя не колбасит. У тебя все хорошо. Глотни пивка.
Что я и сделал. Потом выкурил парочку сигарет. Перед началом концерта вся компания впала в лихорадочно-возбужденное состояние. Мы вскочили в один из лимузинов и погнали в центр Лос-Анджелеса — в Большой Олимпийский Аудиториум. К нашему приезду Перри уже пел на сцене, все остальные помахали ВИП-карточками перед охранниками и ввалили гурьбой на танцпол.
Все было как в тумане. Низкие звуки диджериду[55] и отрывистые гитарные аккорды заглушались истошными воплями ошалевших фанатов. Потом разорвалась светозвуковая граната, и толпа взбесилась. Меня накрыло. Мне показалось, что я лечу сначала вверх, а потом — вниз, как на американских горках. Я попытался напрячься и собраться с силами — и даже затаил дыхание, но было уже поздно. Наркотики и музыка вызвали такую эйфорию, какую я никогда в своей жизни не испытывал. Атомная бомба забвения. Крещение лошадиными, избыточными дозами искусственного дофамина и серотонина. Весь прежний страх перед психоделиками и, что важнее, страх перед неуправляемым психоделическим трансом развеялся в тот же момент, — я об этом и думать забыл. Я чувствовал себя всемогущим, неуязвимым, бессмертным. Это было не просто любование собой, оргия с рок-звездой и стриптизершами в лимузине. Нет, это было что-то другое. Это было экстатическое состояние абсолютного и неразрывного единения с Вселенной.
На следующий день я очнулся один в Малибу на Вествард-бич. Я не помнил, пришел ли я своими ногами или меня принесли? По спине струился пот, куда-то запропастились футболка и кроссовки. Я вытерся, а когда взглянул на руки, то заметил, что весь измазан тушью и губной помадой. Косметика растеклась по лицу.