— Уже несколько дней прошло как она ушла к людям, хоть для меня уже год, наверное, прошел, — грустно сказал голос того, кто большей частью молчал, — неопределенность, вот что мучит, вроде порубежники, которые с ней пошли говорили, что с ней всё в порядке было, а вот сердце не на месте.
— Не переживай, Лунд, — также тихо прозвучал ответ, — Если бы с ней что-то произошло, то мы бы почувствовали это. Понятно, что дальний, одиночный рейд штука опасная. Тем более в земли этих фанатиков. Я потому и остановил на ней свой выбор, кроме неё никто не справится. Мы сотни раз уже говорили об этом.
— Да ты прав. Прав как всегда! Но если с ней что-то случится, я тебе этого не прощу. И себе тоже.
— Дело не в прощении, и ты это понимаешь, — жестко прозвучало в ответ, — Ей поручено то, что она может сделать. Вспомни, её как будто вела сама судьба, ведь всё чем Лика занималась, готовило её именно к этому! Эйдол не выстоит, и мы падем следом! А ты со своим прощу, не прощу!
— Да пойми ты, она для меня как дочь! — с болью воскликнул тот, кого называли Лундом.
— Она не твоя дочь! Тему её отца лучше вообще не поднимать. Не мне тебе объяснять почему! И вообще, чего ты разнылся как мелкий щен[45]! Я не хочу больше говорить об этом.
— Хорошо, — уже совсем другим, спокойным голосом прозвучало в ответ, — Мы оставим этот вопрос и не будем к нему возвращаться. Будем надеяться, что Лика вскоре вернется с теми сведениями, которые нам нужны. И мы сможем принять решение о том, как нам действовать дальше. А пока Люрд, мне кажется, надо объявлять Желтую Стрелу[46]. Посылай гонцов в соседние кланы.
— Да, Стрела не помешает, — задумчиво произнес Люрд, — мы должны быть наготове, если придётся действовать быстро. Решено завтра пошлю вестников, а сейчас давай отдыхать, не то уже к середине ночи.
Собеседники начали прощаться, а Свирк, решив не искушать судьбу, решил вернуться на свою прежнюю лежку. Обратный путь занял чуть меньше времени. Лагерь Многоликих спал, его спокойствие лишь изредка прерывалось ночными звуками окружающего леса, и разведчик без особого труда достиг своего прежнего месторасположения. Там он забрал свои пожитки и не торопясь, и не шумя двинулся подальше от стойбища. Следовало хорошенько всё обдумать, отдохнуть, и определить, что делать дальше. Найдя небольшую полянку, примеченную еще по пути с границы, и единственным достоинством которой, была абсолютная неприметность, Свирк остановился на ночлег. Резонно рассудив, что ему предстоит размышлять об очень важных вещах, и что вообще утро вечера мудренее, он быстро накидал веток и поев уснул.