Смерть его как таковая не являлась позорной, потому что у Кватева не оставалось иного выхода, кроме смерти. И не хватило бы никакого штрафа, омовения или очищения, чтобы искупить то, что он сделал.
Пастухи нашли пещеру, в которой Кватева хранил камни — огромные мраморные плиты, отколотые от стен пещеры. Из этого мрамора мальчик вырезал копии собственных песочных священных скульптур, изготовленных им к Солнцестоянию и Харибе, — скульптуры из камня, отвратительные, прочные, оскверняющие тело Матери.
Люди из касты Скульпторов разрушили молотками этих каменных чудовищных монстров, превратили в пыль и песок, которые сбросили в реку. Чумо думала, что Кватева одумается и примет участие в уничтожении оскверняющих Мать скульптур. А он пошел ночью в пещеру, острым ножом вскрыл вены и выпустил свою молодую кровь. Почему она не может остановиться, Чумо?
Музыкант уже поравнялся с Чумо, стоящей среди ив у погребальной площади. Дасти, старый и искусный Музыкант, шел, пританцовывая, словно парил над землей, в сопровождении тихого, как сердцебиение, барабанного боя. Провожая дух и тело, которое несли на носилках четверо внекастовых мужчин, Дасти играл на керастионе. Его губы едва касались кожаного мундштука, пальцы легко двигались, но инструмент не издавал ни звука. На флейте-керастионе не было клапанов, и оба ее конца закрывали бронзовые диски. Человеческим ушам не дано слышать звуки, издаваемые этим инструментом. До Чумо доносился лишь бой барабана и шелест северного ветра, перебирающего листья ивы. И только Кватева, лежащий на носилках в сплетенном из травы саване, слышал, какую мелодию играл для него Музыкант. И только Кватева знал, что это за песня — песня позора, горя или радости.
Они встретились в порту Be более чем за месяц до их первого совместного полета и там, назвав себя в честь своего корабля, как то делает большинство экипажей, стали «шобиками» Их первым совместным решением стало провести свой айсайай в прибрежной деревне Лиден, что на Хайне, где отрицательные ионы смогут делать свое дело.
Лиден — рыбацкий порт, чья история насчитывает восемьдесят тысяч лет, а живут в нем четыре сотни обитателей. Рыбаки кормятся добычей из богатого живностью мелководного залива, отправляют уловы в города на материке, а остальные ведут хозяйство курорта Лиден, куда приезжают отпускники, туристы и новые космические экипажи на время айсайай (это хайнское слово, означающее «совместное начало», или «начало совместного пребывания», или, в техническом смысле, «период во времени и область в пространстве, в пределах которых образуется группа, если ей суждено образоваться». Медовый месяц есть айсайай для двоих). Рыбаки и рыбачки Лидена выдублены погодой не хуже прибиваемого волнами плавника и столь же разговорчивы. Шестилетняя Астен, немного не поняв сказанное, как-то спросила одну из рыбачек, правда ли, что им всем по восемьдесят тысяч лет