— Ты — философ. Философы же не от мира сего. А мне деловой нужен.
— Я — деловой философ. Говори, дорогой.
Сырцов с нескрываемой брезгливостью глянул на ту часть зала, где заунывно гуляли аборигены, и сказал как бы самому себе:
— Насколько я понимаю, дурь здесь не проходит.
— Это ты так думаешь, — осторожно возразил хозяин.
— А ты как думаешь? — быстро спросил Сырцов.
— Я думаю, что мы можем договориться.
— Теперь спрашиваю я. Что надо?
— Порошок.
— И кто же здесь нюхает? — Сырцов еще раз осмотрел зал. С удивлением.
— Ненужный вопрос.
— Сколько тебе надо и сколько можешь взять?
— Тысячу.
— Больших денег стоит.
— Деньги мои.
— Товар послезавтра. Но только без шуток, хозяин. Я шуток не люблю.
— А сам все время шутишь, дорогой.
— Так это я! Свои-то шутки я люблю. Но пока без шуток: договорились?
— Я почему-то не услышал цены.
— Ты только что сказал: деньги мои. Вот и сам решай — сколько из них отдашь.
Главное — не проколоться. По последним сведениям порошок проходил на московском черном розничном рынке по десятке. Он — мелкий оптовик, по всем законам его товар должен идти за две трети розничной.
— Пять кусков зелеными, — предложил хозяин.
— Оказывается, и ты любишь шутить, дорогой! — радостно догадался Сырцов. Нет, дорогой не любил шутить. Осведомился серьезно:
— Твоя цена?
— Восемь.
— А если серьезно?
— Отдаю за семь. И кончаем разговор.
— Шесть с полтиной, — откликнулся хозяин и сел наконец за столик. — И сейчас обмоем. Я тоже джин с тоником люблю.
— Ох, и накалываешь ты меня! — фальшиво огорчился Сырцов. — Но с условием: мой сегодняшний ужин — это твой сегодняшний ужин.
Хозяин посмеялся и полюбопытствовал:
— Сотню хочешь отыграть? — и повернул голову к стойке, где уже изнывал официант с полным подносом в руках.
Выпили, а Сырцов еще и поел. Хозяин дождался конца сырцовской трапезы и ненавязчиво спросил:
— Ты где здесь остановился?
— А зачем тебе знать? Все равно в гости не позову.
— Какой грубый!
— Береженого Бог бережет… — начал Сырцов, а хозяин за него закончил:
— А небереженого караул стережет, да?
— В детсадике воспитывался? — поинтересовался Сырцов.
— И в пионерских лагерях, — дополнил хозяин.
* * *
… А вот и комары. Как только он сошел с главного городского пути — широкой набережной, — эти веселые насекомые с июньской свирепостью накинулись на него, да в таком количестве, что Сырцову пришлось бежать весь крутой подъем улицы-тропинки до самой калитки «Водхоза».
Доминошники сидели в штанах и рубашках (от комаров), а так — все по-прежнему. Комаров здесь зудело меньше — двор освещен и хорошо продувался. К тому же доминошники разожгли чадный костерок, дым от которого стлался в направлении игорного стола.