Он проспал всю ночь, и, казалось, также большую часть дня, свет в окне номера, когда был разбужен запахом готовки, был серым, характерным для зимнего дня. Кровать Отелло была пустой, поэтому он спустился по деревянным ступенькам в поисках источника, споткнувшись о брошенный ботинок, который он скинул ночью перед этим.
Он был ужасно голоден, его желудок сводило, как сжатый кулак, с каждым вдохом аппетитного аромата снизу. Перескочив последние ступени, Флетчер наткнулся на столики, около барной стойки, небрежно сдвинутые вместе и заставленные тарелками с дымящейся едой. Там были жареные яйца с жирными, золотыми желтками и еще шипящие сосиски толщиной в запястье. Хрустящие, толсто нарезанные ломтики картофеля лежали в мисках, подрумяненные до совершенства, увенчанные гарниром из парового шпината, посыпанные жареными зубчиками чеснока и веточками эстрагона. Стеклянные кувшины с мясистым апельсиновым соком вместе с кувшинами кристально чистой воды завершили картину.
Это был праздник, который мог накормить небольшую армию, но только пятеро сидели за столом, уже ополовинив еду. Его товарищи делали больше, чем просто хмыкали в его сторону. Они пожирали пищу, как будто она может исчезнуть в любой момент. Во главе стола был кто-то другой. Фигура, одетая в зелёные одежды, которая была такой же короткой, как у Отелло и Кресс.
— О, посмотрите, кто наверху! — сказал знакомый голом.
Это была Брисс, мать Отелло. Флетчер ухмыльнулся и наклонился, чтобы подарить ей большое объятие, которое она нежно вернула.
— Поторопись и принимайся за еду, — сказала она, показывая на место рядом с остальными. — Отелло показал мне кусочек того вяленого мяса, что вы ели последние несколько дней. Ужасно!
Флетчеру не нужно было повторять дважды, он помедлил только, чтобы схватить нож и вилку, прежде чем наполнить рот. Следующие несколько славных минут были потрачены на жевание и глотание в тишине, пока его подбородок не был заляпан желтком, а живот стал полнее, чем когда-либо в его жизни.
— Твоя мать уже поела, бедняжка, — заговорила Брисс, заполняя пустоту разговором. — Таисса наверху присматривает за ней. Теперь она будет вымыта и уложена в постель. Король сказал, что позаботится о ней лучше всех в Гоминиуме, не беспокойся.
В конце концов, еда каким-то чудесным образом была сведена к нескольким маленьким кусочкам.
Отелло выдал преувеличенный стон и погладил свой выпирающий живот.
— Ты убила нас, — сказал он, качая головой. — Смерть от еды.
— И как теперь ты влезешь в свой костюм? — подтрунивала Брисс, показывая на живот. — Мне придётся подгонять по размеру.