Прокравшись в спальню его сынка, тот с рабыней в обнимку спал, уставший, видимо хорошо покувыркались, дальше, зажав ему рот, трижды ударил ножом в живот, в печень, а девушку оглушил подсвечником что стоял рядом на столике. Не убивал, именно оглушил. Кстати, и у сынка был амулет защиты, только тот ему не помог. Говоря про удары, это я скорее погорячился, защита не дала бы их нанести, просто приставлял нож к животу и наваливался на рукоятку, отчего тот под моим весом входил в тело содрогавшегося ублюдка. Три раз так сделал, продолжая зажимать ему рот. Тот уже ослабел, отходил, хрипло дыша, а я, измазав свои пальцы кровью, на белой стене написал: Я вернусь и всех убью.
Сняв с тела амулет защиты, я пошарил и тут, убирая в небольшой кошель, поясной, все находки и трофеи, деньги тоже были. Тут же нашёл набольшую сумку и всё убрал туда. После этого выбежав на лестницу, спустился вниз, где накинул на себя свежую простыню, нашёл в кладовке. Замотался в неё, став мальчишкой-оборванцем. Помимо этого, на кухне набрал съестного, из готового, ещё один нож нашёл и прихватил его. Потом запер дверь чёрного входа, также вернув ножом щеколду на место. С некоторым трудом перебрался через высокую кирпичную ограду, три моих роста, с той стороны осторожно спрыгивал, и убежал в улицы. Начало положено, я сбежал, ошейник снят, он сейчас надет на тело убитого сынка торговца, а амулет-ключа я унёс с собой пусть так хоронят, как раба, я свободен и сбежал. Чем не причина для радости? А торговца я кончу, всех кончу, уродов. Кстати, когда я сбегал, в сумке затрезвонил один амулет. Оказалось, на ограде были амулеты-охраны, специализированные сигнальные. Кто попытается перебраться, идёт тревога. То-то все так спокойно спали, они были уверены, что под охраной.
Добежав до рынка, я нашёл ящики с мусором, золотари завтра утром вывезут, и закопался в них. Пока бежал, успел на ходу поесть варёной баранины с хлебом, с зеленью, тут лук был. Есть жутко хотелось, особенно после восстановления, так что схарчил солидный кусок мяса, с мой новый кулак размером, и полную лепёшку. Вот пить хотелось, есть такое дело. Я из питьевого бачка напился, прежде чем дом покидать, но поев, снова захотелось. Ничего, потерплю.
Проснулся я от шума рядом. Сняв с головы прокисшую арбузную корку, осторожно выглянул и обнаружил двух золотарей, с ошейниками рабов, те неторопливо опорожняли ящики, и деревянными вилами да метлой подметали остальное, оставляя после себя чистые ящики и чистую мостовую без признаков мусора. Только по влажным дурно пахнущим мокрым пятнам понятно, что там ранее что-то лежало. Также аккуратно освободившись от мусора, а то меня и согреть успело, выбрался и рванул прочь, уйдя в сторону и свернув на перекрёстке. Уже светать начало, скоро рынок заработает, значит прогуляемся. Достав из сумки свёрнутую простыню, спал я без неё, чтобы не запачкать, завернулся, сделав тогу, ну и поел остатками еды, сидя на корточках у стены какого-то жилого дома. Всё съел, насытившись. Только пить от этого сильнее захотелось.