– Продолжу путь в Бронзхэвен. Много лет я прожил затворником. Королевство изменилось за эти годы, и мне любопытно взглянуть, как оно там теперь.
Фамильяры кивнули черепахе на прощание и пустились в путь к Повороту. А Эдан неспешно заковылял вниз по пологому склону.
Приближалась полночь. В черном беспросветном небе даже краешка луны не было видно, и дорога тонула во мраке. Элдвин ступал осторожно, опасаясь, как бы не сверзиться с утеса. Спускаться, конечно, не подниматься, но зато коленкам тяжелее. А из-за того, что не видно ни зги, получается в итоге ничуть не быстрее.
– Мне снова приснилась королева, – сообщил Элдвин. – Будто я стою на ковре, а кругом целое поле одуванчиков. И вдруг у меня лапы начинают проваливаться в этот самый ковер, словно в зыбучую грязь. Меня затягивает все ниже и ниже, я падаю в какую-то дыру и оказываюсь в королевских покоях. Там стоит Лоранелла и пытается мне что-то сказать, но тут я просыпаюсь.
– И мне приснился сон, – отозвался Гилберт. – Самый настоящий кошмар. Будто мы с Анурой плаваем в каком-то водоеме, а в нем так и кишат разные червяки.
Элдвина аж передернуло:
– Да уж, кошмар как есть.
– Нет, это как раз приятная часть. А потом – раз! – и все это исчезло. И мы сидим вдвоем в какой-то яме. Прямо издевательство. – Гилберт говорил, а сам смотрел куда-то в пустоту, мимо Элдвина. – Рядом с Анурой я впервые ощутил: вот она наконец, настоящая жизнь. И все вокруг словно начало налаживаться. А тут вдруг эта яма, и моей настоящей жизни как не бывало. Что скажет Анура? И что скажет моя родня?
– Пока я не встретил Джека и вас двоих, я был вообще никем, просто бродяжкой. Не хотел бы я вернуться в те времена, – вздохнул кот. – Но что бы с нами ни случалось, и ты, и я – мы оба остаемся самими собой.
Их беседу прервало какое-то постукивание. Фамильяры осторожно двинулись на звуки и вскоре увидели троих обезьян-ревунов, долбивших кирками ледяную стену. Факелы в их лапах едва рассеивали тьму.
– И чего это ревунов занесло так далеко от Леса-под-Лесом? – прошептала Скайлар.
Одна из обезьян опустила факел, и стало видно, зачем ревуны колотят по льду. Свет выхватил из темноты фигуру горного лося, вмороженного в ледяную глыбу, – неизвестно, сколько простоял тут этот окоченевший насмерть зверь. Обезьяны освободили мертвого лося из ледяного плена, достали ножи и принялись свежевать тушу.
– А-а, им шкура нужна, – осенило Скайлар. – Наверное, они ее натягивают на барабаны.
Прищурившись, Элдвин осматривал горный склон. Метрах в пятнадцати на белом снегу виднелось что-то красное. Кот пригляделся внимательнее. «Это же мотылек!» – сообразил он. Гигантская бабочка из тех, что пьют сок деревьев-колоссов в Лесу-под-Лесом.