Он аккуратно нажал пальцами на сустав, вырвав у меня слабый стон.
— Я не так юна, как Вы обо мне думаете. Мне двадцать, скоро будет двадцать один.
— Ага, через одиннадцать месяцев. ― Машка, которая всегда забывала поздравить меня с Днём Рождения, вспомнила об этом совсем некстати.
— О, если ты не так юна, так что же говорить обо мне?
— А сколько Вам, Матвей Дмитриевич?
Мужчина рассмеялся.
— Тридцать семь. Я вам в отцы гожусь, девочки.
— А вот и нет. ― Машка очень красиво надула пухлые губки. ― Моему папе пятьдесят семь. Так что, если это всё, что Вас волнует, можете вернуться на своё место. ― Она нетерпеливо похлопала ладошкой рядом с собой.
— Машенька! Пусть Матвей сидит там, где ему удобно. ― Баба Маня принесла из кухни поднос с душистыми булочками. ― Вот радость нам привалила, Даша! Дождались внучат.
Дарья Филипповна вздохнула.
— Да чего там, Маняша, ты ещё успеешь насладиться общением, а мой не сегодня, так завтра съедет.
Машка насторожилась.
— Матвей! А разве Вы не местный?
Сосед рассмеялся, а Дарья Филипповна всхлипнула.
— За границей он живёт, девочка, редко меня балует приездами, да и гостит недолго.
— За границей? Очень интересно. И чем Вы там занимаетесь? ― подруга подпёрла кулачком хорошенькое личико.
— Живу, работаю, словом, ничего интересного.
Я чувствовала, как пальцы мужчины нежно поглаживают мою голень чуть выше бинтов. Делал ли он это намеренно? Вряд ли, скорее по инерции.
— Жених Яны тоже учился и работал за границей, а теперь вернулся в Россию. Кстати, подруга, вы после свадьбы в Лондон поедете или в Москве останетесь?
Я просто позеленела. Вот же… стерва!
— До свадьбы ещё дожить надо, Машка. Если эта деревня меня не убьёт или не сделает инвалидом…
— Матюш, а ты бы девочек завтра на лодке покатал!
— Или не утопит. ― Добавила я уже тише.
Мы провожали гостей, когда солнце почти село. Нужно было возвращаться в дом. Комары слетались на свет лампочек и жалили беспощадно.
Пашка отнёс меня в мансарду, и я прилипла к полуоткрытому окну. Мне было прекрасно видно, как у калитки Машенька протянула Матвею изящную ручку, словно для поцелуя. Сосед не заметил, или сделал вид, что не заметил этот милый жест, и, резко повернувшись, покинул угодья бабы Мани.
Через четверть часа подруга присоединилась ко мне.
— Ничего не понимаю. Этот тип совершенно не реагирует на меня.
Ага, теперь уже не мачо, а тип?
— Не нервничай так, дорогая. Возможно, в его вкусе грудастые доярки.
Машка зло блеснула глазами в темноте.
— Тебе хорошо говорить. Вон какие себе отрастила. Теперь понятно, почему этот мужик отирается около тебя. Ох, и хитрая ты, подруга, а всё дурочкой прикидывалась.