В центре Филадельфии похаживали слухи и о том, что именно Расселу принадлежала инициатива созыва этого схода в Апалачине, во избежание гангстерских войн после произошедшего месяцем раньше убийства в Нью-Йорке босса Альберта Анастасиа, контролировавшего порт. Рассел Буфалино, тот самый человек, который починил мой забарахливший грузовик на стоянке в Эндикотте, с каждым днем невероятно разрастался в моих глазах. Очень все походило на то, что ты вдруг совершенно неожиданно свел знакомство с кем-то навроде кинозвезды. И как бы Рассел ни ненавидел всю эту шумиху вокруг своего имени, он был самой настоящей знаменитостью, и на всякого, кто появлялся в его обществе, автоматически падал отблеск его славы.
Потом в один прекрасный день к моему столику подсел тот самый Шептун Ди Тульо и угостил стаканчиком вина. Раньше мне приходилось его видеть, но знаком я с ним не был. С Тощей Бритвой он был однофамильцем, а не родственником. Я знал, что он выбивает для Тощей Бритвы бабки, но покрупнее, чем я со своими друзьями-итальянцами. Он работал на большие рестораны и легальный бизнес, не связывался с мелкотой вроде официанток придорожных закусочных. Шептун предложил мне встретиться в «Мелроуз динер». Туда я и отправился. Людей из центра Филадельфии в «Мелроуз динер» не встретишь, это заведение для публики попроще, забегаловка. Тебе подают добрый кусок яблочного пирога с ванильным сиропом. Усевшись, Шептун спросил меня, не нужно ли мне 10 штук. Я сказал – продолжай».
Глава 10. Окончательно в центре города
«Шептун был одним из низкорослых итальянцев чуть за тридцать, коими в Южной Филадельфии хоть пруд пруди и которые пускаются во все тяжкие. Не тот Шептун, которого примерно тогда же взорвали в машине. Другой Шептун. Того, которого взорвали, я не знал, просто слышал.
В те времена я еще и слыхом не слыхивал о людях чести. Человеком чести можно стать, только пройдя специальный обряд посвящения, после чего ты переходишь в разряд неприкосновенных. Без разрешения свыше тебя никто не замочит. И все вокруг, где бы ты ни появился, выказывают тебе уважение. Ты – часть почетной организации, ее внутреннего круга. Все это распространяется только на итальянцев. Позже я настолько сблизился с Расселом, что стал выше рядового человека чести. Рассел даже сказал мне об этом. Он сказал тогда: «Никто тебя не тронет, потому что ты со мной». До сих пор помню, как он тогда ущипнул меня за щеку, добавив: «Тебе следовало бы родиться итальянцем».
Знай я в ту пору о существовании людей чести, я бы понял, что Шептун и рядом с ними не стоял. Просто ошивался в центре города как мальчик на побегушках. Он всех знал, и опыта жизни в даунтауне у него было побольше, чем у меня. Вечером по воскресеньям он посиживал с Тощей Бритвой и его женушкой в «Лэтин Казино». Теперь после Апалачина я уже знал, что Тощая Бритва был помощником Анжело. То есть номером вторым в Филадельфии.