-- Как это связано? -- опешила я.
-- Когда сильный ветер, начинает качать, -- пояснил он. -- Думаю, нам ещё предстоит с этим столкнуться, так что не отлынивай от сеансов. Будем проводить их два раза в день, утром и вечером, чаще нельзя. Надеюсь, к началу неприятностей успеем добиться значимого результата.
-- Почему ты уверен, что они обязательно начнутся? -- со вздохом поинтересовалась я.
-- Потому что они всегда начинаются, -- флегматично отозвался доктор, и разговор на этом заглох: мы как раз добрались до каюты. Оставаться наедине с посторонним мужчиной, да ещё в собственной спальне... Хорошо, что мама этого не видит!
Впрочем, только мою маму подобное и могло встревожить. Я помнила о приличиях, но никакого смущения или возмущения не чувствовала. То ли меня окончательно испортил круг общения, а то ли воспринимать Тринду как постороннего мужчину просто не получалось, и он благополучно встал в один ряд с Мириширом.
В подобном спокойном расслабленном режиме прошло несколько дней. Доктор Арат проводил сеансы и заодно подтягивал нас с Мухом в свелском языке, да и остальное свободное время получалось занять приятными и интересными вещами.
Я успела познакомиться уже в самом деле со всеми членами экипажа, со многими даже сошлась до приятельских отношений и прониклась новой степенью уважения к талантам ту Русса. Не знаю, как у него это получилось, но экипаж он подобрал изумительный. Нет, каждый в отдельности участник экспедиции не удивлял -- просто хорошие интересные люди, увлечённые своим делом. Но... я много с кем и в каких коллективах общалась, и такой концентрации комфортных, приятных личностей на единицу объёма не встречала никогда. Играла в бильярд с доктором (оказавшимся действительно классным профессионалом) и не только, беседовала с коллегами и получала немалое удовольствие от полёта.
Неожиданно много я общалась и с Гичиром. Не могла отказать себе в удовольствии всесторонне познакомиться с настолько сложной и неординарной личностью: никого даже примерно похожего я прежде не встречала. Процесс поиска той удивительно резкой границы, на которой сменяли друг друга расслабленная благодушная лояльность и резкий авторитаризм, оказался удивительно увлекательным. Угадать, с какой стороны окажется та или иная тема, получалось далеко не всегда. Что интересного находил в этих разговорах сам ту Русс, я даже не пыталась понять, но складывалось впечатление обоюдности процесса: то есть, он тоже с любопытством разглядывал меня и изучал. Вернее, не только меня; в неменьшей степени его интересовал Тринда.