* * *
— Эй, Пэм, ты куда? — недоуменно окликнул меня Кит, когда мы с Зартой, продефилировав мимо него, стали подниматься по лестнице. — Пэм, — парень поднялся со стула, буравя меня пристальным взглядом.
— Ты меня? — удивленно приподняв бровь, я изобразила на лице такое искреннее изумление, что Кит даже растерялся.
— Ну да, — стушевался он. — А кого еще?
— Извини, парень, ты, видимо, меня с кем-то перепутал, — с сожалением развела руками я. — Меня зовут Агни.
— Ты из меня что, дурака решила сделать? — начиная понимать, что что-то идет не по плану, занервничал Кит.
С языка так и просилась сорваться какая-то язвительная гадость, и я не удержалась:
— Я? Из тебя? Зачем? Малыш, природа давно это сделала за меня. Катать будешь себе шары, а не Саламандру. И береги печень, Кит. Еще одного магнетара она точно не выдержит.
Бармен опустил голову, пряча расползающуюся из углов губ улыбку, а Кит ошалело открыл рот, а потом засунул в карман руку, видимо, чтобы проверить наличие в нем своего флэтпада.
— Нол, — небрежно подмигнула я уже вовсю улыбающемуся бармену. — Угости механика за мой счет. День у него сегодня, похоже, не задался.
— Ты невыносима, — тихо фыркнула Зарта, утаскивая меня наверх от греха подальше. — Так ты до старости себе мужика не найдешь. Твоя беда, ангелочек, в том, что ты слишком независима. Мужчины не любят сильных женщин.
— А я не люблю слабых и глупых мужчин.
— Возможно, они не казались бы тебе такими откровенно жалкими, если бы ты дала им хотя бы мизерный шанс.
— Я же не виновата, что мне не встретился ни один достойный кандидат, которому можно бы было дать такой шанс.
— Да ты даже не пробовала, — возмутилась Зарта.
Пробовала. Но эту историю знали только Хок и мои погибшие друзья из звездного легиона.
Это был дурацкий спор на перевалочной станции "Обертон", перед тем, как нас отвезли на Псифию, откуда вернулось меньше половины призыва. Парень, что мне нравился, был старшим в одной из десяток. Его звали Шоном. Не знаю, что именно меня привлекло, ведь на вид ничего примечательно и необычного в нем не было: крепкое здоровое тело, руки-ноги как у всех мужиков, приятное открытое лицо, ясный взгляд… Вел он, правда, себя иначе, чем большинство легионеров. Чувствовался в нем какой-то мощный и основательный стержень. Шон никогда ни перед кем не хвастался, не трепался почем зря, и если что-то делал, то придраться к результату было невозможно. Наверное, это в нем и подкупало. Мне нравилась его немногословность, уверенное спокойствие и слегка ироничная улыбка, которой он неизменно одаривал дураков. Мне доставалась такая же, когда, пытаясь попасться ему на глаза, я совершала очередную глупость. А я делала их много, ровно до той памятной ночи…