У подножия Башни клубилась толпа. Большинство собравшихся явно не понимали, зачем сюда пришли. Кто-то размахивал самодельным плакатом: «ПОКОНЧИТЬ С АМЕРИКАНСКИМ ИМПЕРИАЛИЗМОМ! НЕМЕДЛЕННО!» (Я подумала, что вряд ли подобная проблема входит в компетенцию университетского сената.)
Мы остановились попрощаться на другой стороне улицы, у входа в похоронное бюро.
— Если бы они с таким энтузиазмом изучали философию! — сказала Филиппа, рассеянно склоняясь, чтобы Мейзи могла поцеловать ее в щеку.
Мейзи и Люси направились в сторону школы на Парк-плейс, и мы проводили их взглядом.
— Они опаздывают, — с нежностью сказала Филиппа.
С задней стороны Башни, где поток студентов обычно то нарастал, то ослабевал, образовался затор из тел. Некоторые студенты пытались попасть в Башню — на семинары и лекции, — а другие старались им помешать. Я видела Шерон, которая размахивала плакатом: «СКАЖИ „НЕТ“ ФАШИЗМУ!»
Здоровенный регбист — Андреа как-то провела с ним бурную ночь — грудью проложил себе дорогу через узкий проход, соединяющий помещение студсовета с Башней. Среди толкучки и воплей «Штрейкбрехер!» он пробился в Башню и, как Моисей, разверзший воды Чермного моря, открыл дорогу другим.
— Ну что ж, до свидания, — сказала Филиппа, ободряюще хлопнув меня по спине (я едва удержалась на ногах).
Она взобралась на велосипед, опасно повиляла по Смоллзову проулку и скрылась.
Я скорей побежала по открывшемуся проходу, пока волны Чермного моря не сомкнулись снова.
— Спасибо, — кинула я на ходу футболисту как раз в тот момент, когда Шерон с боевым кличем племени сиу прыгнула ему на спину с разбегу и принялась отгрызать ему ухо.
— Единственный способ, которым женщина может завоевать уважение или хотя бы привлечь внимание героя мужского пола, — обладание полнейшей, детской невинностью… — Мэгги Маккензи расхаживала взад-вперед по площадке для лектора, словно зверь в клетке зоопарка; ее волосы уже зажили своей жизнью, — регрессия, которая в случае Клариссы, например, принимает крайнюю форму смерти…
— О чем это она? — шепнула мне Андреа.
Я пожала плечами. Я была уверена (и, видимо, ошибалась), что Мэгги Маккензи будет рассказывать про «Мидлмарч», иначе я бы и не пошла на эту лекцию.
— Я думала, она будет рассказывать про «Мидлмарч», — прошипела Андреа.
— Может, она о нем и говорит, просто мы не поняли.
Андреа сегодня выглядела очень чопорно в фантазийном наряде пастушки от Лоры Эшли — такому платьицу позавидовала бы и Мария-Антуанетта. Кто бы подумал, что лишь несколько часов назад она содрогалась в пароксизмах похоти («Опять?!» — воскликнул изумленный Боб, когда мы пытались заснуть среди своих не обременяемых страстью фиолетовых простыней).