— Отлично отвисаем, а? — бодро сказал он.
— Или падучая болезнь, — упорно продолжал Кевин.
— Ты не видал желтого пса? — спросила я у Гильберта, не обращая внимания на Кевина.
— Желтого пса? — повторил Гильберт. — Я и не знал, что бывают желтые собаки. Нет, к сожалению.
Я протолкалась наружу. На газоне за домом развели костер, и он полыхал вовсю. Воздух звенел от мороза, и искры взлетали крохотными иголочками света в ночное небо, кишащее звездами. Люди тащили из дома старую мебель, чтобы поддерживать огонь. Я увидела, как пламя в облаке пыли с ревом взлетело вверх по занавеске бального зала. Другие люди плясали вокруг костра, словно члены ковена лунатиков. Среди них была Андреа. Она заметила меня и подтанцевала поближе.
— Это как планетарий, — сказала Андреа, любуясь на звезды и небеса; рот у нее был открыт от изумления. — Вроде… планетария под открытым небом!
Я сказала ей, что Шуг в доме наверху, и она стремительно утанцевала прочь. Я вдруг озябла, и меня стало тошнить. Я искала глазами Кевина или Гильберта, но их не было видно. Внезапно передо мной воздвиглась грозная фигура — кошмарный Арчи в брюках клеш, слишком молодежных для него. К тому же они явно были ему малы и жали.
— Ты, — произнес он. Было очевидно, что он сильно пьян.
— Я, — подтвердила я.
— Ты не видала Херр-урга? — спросил Арчи, неуверенно обшаривая глазами сад. (Хорошо, что профессор Кузенс этого не видел.)
— Кого?
— Доктора Херра, — раздраженно повторил Арчи, — он…
Но ужасный взрыв заглушил все его дальнейшие слова.
— Это что, развязка?
— Нет.
Я решила, что «Форрес» взорвался от бомбы или утечки газа, но тут к нам подбежал юноша в цилиндре, которого я только что видела в ванне, и, переводя дух, сказал, словно это все объясняло:
— Бузинное шампанское!
— Протестующие используют бузинное шампанское? Как это? — удивился Арчи, но я не стала задерживаться для объяснений.
Мне казалось, что стены смыкаются и душат меня, хоть мы и были на открытом воздухе. Я стала искать выход из сада — такой, чтобы не проходить через дом. Я чувствовала, что падаю. Падаю и истончаюсь — и тут чьи-то руки обхватили меня сзади и удержали на месте. Воспаленному мозгу почудился мужественный запах Фердинанда.
— Пора уложить вас в постель, юная дама, — сказал знакомый голос.
— Фердинанд, — пробормотала я и благодарно склонила голову ему на плечо, прежде чем окончательно истончиться.
Я медленно просыпалась под монотонный шум дождя. Что-то прохладное и гладкое, как мыльный камень, прижималось к моему телу, повторяя его контур. Я перевернулась на другой бок и увидела…