— Я не сказала «предложение»! — выговаривала нам Марта. — Я просила абзац. Я просила текст. Вы понимаете, что такое текст?
Было заметно, что ей очень хочется употребить в последнем предложении слово «дебилы».
— Ну, если верить Прусту, текст — это ткань, — услужливо подсказал профессор Кузенс.
Ему, несмотря на все диаграммы, даже предложение составить не удалось.
— Значит ли это, — жалобно спросил он Марту, — что у меня нет никакой надежды стать писателем?
— Именно, — сказала Марта.
— Хвала небесам, — отозвался профессор.
— Займемся вашими заданиями, — раздраженно произнесла Марта.
Лишь когда без пяти двенадцать прозвонил звонок и никто не тронулся с места, до меня дошла ужасная истина — это был двухчасовой семинар. Я подумала, не упасть ли в обморок, но этот выход из неловких ситуаций обычно использовала Андреа.
Марте приглянулся один фрагмент из новеллы Кары — она сказала, что находит его особенно глубоким. В нем подробнейшим образом описывалось убийство курицы. Бедную птицу загнали в угол, свернули ей шею и ощипали, а сейчас литературный двойник Кары совал руку в яйцеклад (или как там называется эта анатомическая деталь), чтобы вытащить неснесенные яйца.
— О, эти последние желтки, — Марта понимающе кивала, — они так хороши для яичного крема!
Мяуканье, издаваемое Протеем во все время этого критического разбора, внезапно перешло в громкий рев, и Кара вытащила его из корзинки и не глядя прицепила к одной из грудей. Мы сразу перешли к Давине, и все приготовились погрузиться в царство скуки. Беда была не в том, что Давина не умела писать, а в том, что сказать ей было нечего. С Андреа дело обстояло не лучше. «Антея в последнее время ничем интересным не занималась», — сказала Андреа, имея бледный вид.
— А что, с ней бывает по-другому? — спросил Робин.
— Ну хорошо, хорошо, — уступила Андреа и начала неохотно читать.
«Пчел сначала было слышно и только потом стало видно».
— Ты уже начала? — спросила Кара.
— Разумеется, начала, — обиженно сказала Андреа. — Мне начать снова?
Последние слова были обращены к Марте.
— Ну, если нужно…
«Пчел сначала было слышно и только потом стало видно. Девушка, облокотясь на подоконник и думая о словах отца за завтраком, боялась, хотя и сознавала всю беспочвенность своих страхов, что пчелы могут запутаться у нее в волосах…»
— Пчелы? Какие пчелы? — строго спросила Марта.
Может быть, она боялась, что это окажутся какие-нибудь неправильные пчелы.
«Она предпочитала не думать о том, откуда взялись эти страхи. Она, сама того не зная, стояла на пороге неприятного открытия. Неизвестно, сильно ли оно ее расстроит. И все же в каком-то смысле она уже знала».