— Передам, мастер — послушно повторил я, закипая внутри.
Если бы он не был моей последней надеждой… Хотя, может лучше совсем без надежды, чем с такой.
— А теперь рассказывай — потребовал Унс — Только помни — я ложь распознаю всегда. Есть у меня такой врожденный талант. Кстати, именно за него Ворон меня всегда и не любил. Как, впрочем, и все остальные. Я по молодости часто людей на чистую воду выводил. Дурак был, верил, что мы призваны сделать этот мир лучше.
— А разве не так? — спросил я у него — Мне думалось, что предназначение магов именно в этом.
— Будем считать, что сейчас ты мне не соврал — растянул красные губы в улыбке Унс — Будем считать, что ты иронизируешь. Итак — рассказывай, в какую переделку ты попал.
— Вернее сказать — мы — застенчиво отведя глаза в сторону, произнес я.
— «Мы» — кто? — сразу же спросил Унс — Мы, Эраст Первый?
— Нет, мы — это я и мой соученик.
Про еще троих наших спутников я пока решил умолчать. Нет у меня привычки выкладывать все сразу не очень знакомым людям. Тем более таким, как этот приятель Ворона.
— Знаешь, я, наверное, тебя все-таки выкину в окно — задумчиво сообщил мне Унс — И даже потом уплачу штраф за нарушение общественного спокойствия. Оно того стоит.
— Просто мой друг он… — я замялся — Он из Силистрии. И не из очень простой семьи. Точнее — совсем непростой.
Губы мага шевельнулись и меня подбросило к потолку, так, словно кто-то сильно дернул меня за воротник. Ну очень сильно. Я пребольно стукнулся затылком о потолок, потом еще раз и еще. После пятого удара невидимая рука, державшая меня, исчезла, и я еще вдобавок брякнулся всем телом о пол, причем очень болезненно.
— Еще? — по-отечески поинтересовался маг — Или хватит?
— Хватит — моментально выпалил я.
— Тогда или говори, или убирайся.
— Мой друг Гарольд Монброн — не вставая с полу выложил я правду — Из тех самых Монбронов. И сейчас он умирает в одном из домов, что стоят на берегу моря. Их еще «летними» называют.
— Монброн? — Унс сложил губы гузкой — А вот это уже интересно.
Внизу скрипнула дверь, по лестнице простучали чьи-то шаги и в дверном проеме появился плотного телосложения мужчина в довольно дорогих одеждах и с лицом, которое Агнесс де Прюльи назвала бы «порочным». Она это слово иногда употребляла. Я не очень понимал его значения, но как мне думается, здесь оно было бы уместным. Его лицо было набелено еще больше, чем у Унса, и «мушек» было три, а не одна. Да еще и губы у него были напомажены.
— Вот и я — проворковал визитер и тут заметил меня — Унсик, а это кто? Что здесь делает этот молодой человек, а? Для чего он тут? Объясни!