В окопе возился рядовой Виктор Хомяков, Феликс узнал его по широкой сутулой спине. Сначала Мартынов не понял, чем занят Хомяков, а потом, приподнявшись, разглядел, что он вытаскивает из окопа мертвого, в котором Феликс, к ужасу своему, узнал Соломенцева.
— Витя! — хотел крикнуть Феликс и не смог, а только прохрипел.
Но Хомяков все же услышал.
— Ты живой?
— Витя, помоги мне…
Но Хомяков смотрел не на него, а в сторону, на разрушенный бруствер, вернее на то, что недавно называлось этим военным словом. Феликс тоже посмотрел туда — наверху стоял немецкий солдат, стоял спокойно, курил.
Связь со штабом фронта и с соседями была потеряна седьмого октября. Восьмого октября над частями окруженной 19-й армии появились наши самолеты, сбросили продовольствие и боеприпасы. Еще раз самолеты появились девятого — прошли на запад бомбить противника.
Поняв, что его армия окружена окончательно, Лукин отдал приказ выходить небольшими группами. В ночь на 12 октября Лукин в кромешной тьме отстал от работников штабарма и остался один, а утром немецкая пуля перебила Михаилу Федоровичу локтевой нерв. К счастью, поблизости оказались две девушки, совсем еще девочки, санинструкторы.
Сначала они попытались снять с генерала шинель, но Лукин приказал им оторвать по швам рукав. Под шинелью на Лукине был еще, комбинезон. Плотная ткань не поддавалась ножницам — пока девушки добрались до раны, генерал потерял много крови. Он подбадривал своих хоть и старательных, но малоопытных медиков:
— Что-то, девочки, у меня в голове звенит. Вроде бы музыка.
Наконец рану перетянули. Лукин встал и пошатнулся.
— Товарищ генерал, мы вас дотащим! Ложитесь на шинель.
Разве девушкам под силу тащить его?
— Девчата, бегите! Пропадете вы со мной.
Упорные девчата поволокли его по мокрой земле на шинели. При каждом движении боль в сломанной недавно ноге все сильнее и сильнее отдавала в голову. Но Лукин еще находил силы шутить:
— Совсем ходить разучился…
Мелькнула горькая мысль: «Пропадут девчонки из-за меня».
— Девочки, бегите!
— Разве это можно? — удивленно сказала «кнопка», как мысленно окрестил Лукин одну из своих спасительниц. — Разве это допустимо?
Они выбрались на бугорок. Последние метры генерал с трудом шел сам.
— Ну вот, тут посуше, — сказал Лукин.
Совсем близко с фырканьем, как огромная хлопушка, разорвалась мина.
Девчата уцелели, но Лукину осколок впился в ту же правую ногу.
С бугорка пришлось скатиться. Одна из санинструкторов уже более решительно взялась за перевязку — видно, она раньше боялась не столько немцев, сколько генерала, — а другая исчезла. Минут через двадцать она привела двух командиров — поблизости, в землянке, лежал тяжелораненый начальник особого отдела Можин, командиры оказались его подчиненными. С помощью чекистов Лукин добрался до землянки. Рядом шли повеселевшие девушки. Генерал шутливо сказал им: