Но мы пусть немного, но сделали. Одно задание мы выполнили: наши всегда знали о планах Власова, знали, какую очередную антисоветскую пакость замышляет Жиленков, — мы знали об изменниках Родины почти все.
И когда после войны они упорствовали на допросах, юлили, врали, у следствия не было недостатка в неопровержимых фактах их подлой, преступной деятельности.
Генерал-полковника Болотина разбудил телефонный звонок. Снимая трубку, Анфим Иванович привычно посмотрел на часы — было ровно три.
— Слушаю, — сказал Болотин, поправляя свалившееся с ног одеяло.
— Докладывает дежурный майор Голубев. Подполковник Орлов доставлен в указанное место точно в срок, выбросился на парашюте.
— Связь с Орловым установлена? — спросил генерал.
Он не сомневался, что связь с подполковником Орловым есть. Болотин привык, что все, что делается по его приказам, всегда выполнялось четко, так, как было задумано. Иногда случались отклонения, но они составляли не правила, а редкие исключения из правил. Но хотя генерал привык, что его приказы выполнялись неукоснительно, он допускал и возможность неудач и в этих случаях требовал подробнейшего изложения их причин. Поэтому его подчиненные не боялись говорить генерал-полковнику правду, какой бы неприятной она ни была. Все знали: человек, сказавший неправду Болотину, переставал для него существовать. Формула отношения к людям такого сорта у Болотина была определенная: «Врет, значит, трус, а трусу в армии делать нечего!»
И на этот раз, несмотря на то, что всем, кто имел отношение к установлению связи с подполковником Орловым, было бы радостнее сообщить Болотину, что связь установлена и действует отлично, дежурный офицер приглушенным голосом сообщил генерал-полковнику неприятное:
— Связь с подполковником Орловым пока не установлена.
Болотин секунду помедлил, затем своим обычным спокойно-строгим тоном сказал:
— Как установят — доложите.
И, помедлив еще секунду, добавил:
— Если к шести ноль-ноль не установите — все равно доложите.
И положил трубку.
Больше Болотин уснуть не мог. Он лег, поплотнее укрыл озябшие ноги, закрыл глаза, но сон не приходил. Мешала тупая боль чуть выше поясницы — когда-то, перед войной, врачи находили у Анфима Ивановича недостаточность почек, даже нефрит, требовали строгого соблюдения диеты, еженедельных анализов, уговорили поехать в Железноводск, где Болотин провел скучнейший в жизни месяц. Анфим Иванович согрелся, и боль ушла, но сон все равно не приходил. Надо было бы встать, принять душ и браться за дела, но Болотин решил полежать еще немного, чтобы опять не вцепилась боль.