– Скорее всего в главном здании в рабочие дни всегда есть кто-нибудь из сотрудников. Но я не могу этого утверждать. Я ведь уже сорок лет там не бывала. Я просто подумала, что должна рассказать о том, что знаю, когда увидела фотографию малышки Лисеметте.
Ещё раз поблагодарив Агнету Эскильсен за то, что она откликнулась на призыв полиции предоставить всю известную информацию о пропавшей, Луиза набрала Элиселунд в Интернете.
«Центр дневного пребывания Элиселунд, амт[1] Западная Зеландия» – сообщалось на интернет-сайте. Там же был указан и номер телефона этого учреждения. Рик набрала номер и выслушала заданные механическим голосом вопросы, о том, требуется ли ей информация о часах работы центра дневного пребывания, касается ли её обращение кого-либо из клиентов центра или она желает, чтобы её связали с кем-либо из администрации. Луиза нажала на ту кнопку, которая соответствовала последней опции, и не успел в трубке прозвенеть один-единственный звонок, как она услышала женский голос.
– Но ведь информация в истории болезни конфиденциальна, так что карточки не выдаются, – сдержанно произнесла сотрудница центра, когда Рик объяснила, кто она такая и зачем звонит.
– Нет, речь не идёт о том, чтобы получить историю болезни на руки, – поторопилась уточнить Луиза. – Нам бы только хотелось их увидеть…
– Все истории болезни охраняются законом о защите персональных данных, – прервала её собеседница.
Рик вздохнула и попробовала зайти с другой стороны. Надо же, она только было обрадовалась тому, что им удалось хоть на шаг продвинуться в деле установления личности женщины, как поперёк дороги у неё становится эдакая бюрократическая крыса!
– У нас сложилась такая ситуация, что мы пытаемся установить личность одной погибшей женщины. К нам обратился человек, узнавший её по фотографии, и этот человек говорит, что покойная, будучи ребёнком, жила в Элиселунде, – уточнила Луиза. – Единственное, о чём я вас прошу – это чтобы кто-нибудь из сотрудников центра проверил, не хранится ли у вас до сих пор история её болезни, и сообщил нам либо личные идентификационные номера, либо фамилию родителей этой женщины, чтобы мы таким образом смогли войти в контакт с её близкими, если те живы.
– Это невозможно, – отрезала сотрудница центра.
«Ну вот, придётся получать ордер», – вздохнула Луиза, осознав, что для того, чтобы пробить эту бюрократическую стену, её способностей не хватает.
– Но вы можете мне хотя бы сказать, хранятся ли у вас ещё истории болезни шестидесятых годов? – спросила она.
– Ну разумеется. С чего бы это мы стали выкидывать такие вещи? – колко парировала женщина на другом конце провода.