– Вообще-то прав уважаемый шаман, – осторожно заметил орк. – Это приезжая. А на улицах невольницы, конечно, есть, но их мало. В основном это горожанки. Лишь те рабы, что пользуются абсолютным доверием хозяев, допускаются туда, где могут попробовать скрыться из Жленга, да и из нашего мира вообще, договорившись с каким-нибудь путешественником.
– А следящие чары? – удивилась Шура.
– В городе, находящемся у истончения реальности, полном разнообразных живых аномалий и торговцев, продающих и покупающих мыслимые и немыслимые товары, включая тех же невольников и артефакты? – хмыкнул Шиноби. – Да сложности у них должны быть такие, что даже боги крякнут от натуги, поддерживая подобное волшебство. Гораздо рациональнее и дешевле вокруг каждого дома размещать чары, не выпускающие за городские пределы без разрешения или врубающие сигнал тревоги в случае побега.
– Но вокруг нет ни одной старухи. – Шура крутила головой так, что, казалось, ее шея должна вот-вот захрустеть и лопнуть от натуги. – Да и дам в возрасте, приближающемся к пожилому, незаметно!
– Дай угадаю… если невольница теряет красоту, ее отправляют на алтарь кого-то из богов, – мрачно пробормотал Сергей. – Ведь так, Грант?
– Нет, – прорычал мутант, который под влиянием общения с сумеречными все больше и больше терял лоск цивилизованности, возвращаясь к привычному для всех представителей расы орков образу туповатого вспыльчивого громилы. – Свои жизни во славу богов отдают лишь те, кто провинился перед хозяевами! А на пребывание в городе женщин, вышедших из детородного возраста и лишившихся привлекательности, введен налог. Потому их либо стараются омолодить посредством искусства шаманов, либо отправляют в провинциальные владения, либо продают менее разборчивым вассальным племенам! Тпру! Тормози, тупая скотина! Мы приехали, о достопочтимые гости. Дальше только пешком!
– Учитывая, какая в Жленге аура, готов поставить сотню золотых монет против дырявого медного гроша, что, как только у невольниц появляются первые морщины или оплывает фигура, они тут же кругом виноваты, – пробормотал себе под нос Шиноби, спрыгивая из повозки на мостовую. – Шура, дай сюда руку. Серый, а ты Вику держи как можно крепче. Теперь уже и у меня начинается острый приступ плохих предчувствий. Здесь смердит злом!
Рынок рабов огораживала невысокая, чуть выше человеческого роста, стена, в которой были устроены ворота, больше напоминающие калиточку. Стоило эльфам шагнуть в нее и миновать некую невидимую границу, как даже Сергей, по общему мнению самый бесталанный из них в плане склонности к магическим искусствам, поежился из-за недобрых взглядов, обшаривших его с ног до головы. Причем вряд ли незримых наблюдателей интересовали тела перворожденных, куда больший интерес могли вызвать души выходцев из Сумеречного леса.