Я спрыгнул наземь, вдалеке бухнула пушка. Моя лошадка бодро вздернула уши – несмотря на сорок миль, которые она прошла без отдыху за последние пять часов.
Я ее стреножил и пошел в комнату – но не в свою, а наверх, к Грэму.
Мисс Уотсон стояла там и, в ярком свете южного утра я увидел лицо женщины, пережившей бессонную ночь.
– Слуга майора Грэма сказал мне, что майору плохо, и я пришла. У меня есть право… право знать, что с ним и где он! – сказала она с привычным самообладанием.
– Он на поле боя, – ответил я, и глухой отдаленный выстрел подтвердил мои слова.
Берта Уотсон прикусила губу – та слишком дрожала.
– Прозвенел третий звонок, – пояснил я, припомнив давний разговор на веранде посольства.
– Как он туда попал?
– В моем седле, без сознания. Пришел в себя примерно за час до начала запланированных боевых действий. Кто-то опоил его, чтобы майор не мог принять участия в операции. Кто-то, кто боялся его – или боялся за него. Меня вызывал майор Лемезюрье-Грослен, и о случившемся знаем только мы трое. Я – единственный медик, связанный с этим делом, и я могу удостоверить, что использовано было местное наркотическое средство, а следовательно, преступник – туземец. Вероятно, местный шпион, пытавшийся таким образом сорвать операцию, предупредить о которой своих он не успевал. Понимаете?
Она смотрела на меня – очень внимательно и серьезно.
– Никто не подумает, что дело было иначе. Что это был некто, привязанный к майору Грэму, некто, в панике поддавшийся искушению спасти его жизнь от опасности и тем едва не причинивший ему великий вред…
Я кивком указал ей на дверь: следовало уходить, скоро здесь станет людно.
– Надо же! – воскликнула она. – А я-то считала вас глупым, несмотря на ваш монокль. А глупец здесь совсем не вы…
Потом она вдруг развернулась ко мне и севшим голосом прошептала:
– А если его убьют?
– Это профессиональный риск, мисс Уотсон. Нам остается лишь ждать и надеяться, что он вернется живым.
И он вернулся – по словам бригадира, «с Крестом Виктории на рукаве». Я был поблизости от мисс Берты Уотсон, когда она встретила майора Грэма, и то, что мелькнуло в ее глазах, доселе заставляет меня грустить о том, насколько я одинок…