, поступили хуже любого язычника. Удивительно ли, что в конце концов улица устала от вашего пренебрежения, а затем ее усталость перешла в гнев – и она не повела вас, а понесла, как взбесившаяся лошадь…
* * *
Мой собеседник умолк. Я с полминуты ждал продолжения, затем осторожно скосил глаза в сторону выхода. Там, сразу за дверями ресторанчика, во всю свою длину открывалась лондонская улица – не та, которой сорок лет ходил с работы и на работу этот «персонаж детектива», а та, которой хожу на обеденный перерыв я. И вдруг мне почудилось, что дальняя часть улицы непокорным движением взметнулась к небу, как взметывается голова потерявшей управление лошади, закусившей удила, прежде чем понестись в яростном, неостановимом беге.
Но это длилось лишь какой-то миг. В следующую секунду бредовое видение растаяло.
– Однако ничего такого не может быть, – возразил я. – Улице не дано выбирать. Весь ее путь по городу определен раз и навсегда.
– Почему вы так думаете? – спросил он.
– Ну как же… Хотя бы потому, что ни одна из улиц доселе не проделывала ничего, подобного тому, что, согласно вашему описанию, проделала Бамптон-стрит по пути к Олдгейт-стэйшн. Люди, ходящие по ней день за днем всю жизнь…
Тут мне пришлось прерваться: мой собеседник, только что сидевший в совершенном оцепенении, вдруг вскочил – и его лицо исказила гримаса ярости.
– День за днем всю жизнь! А как насчет того, что произойдет еще на один день позже?! Через день после того, как последняя страница детектива, на котором вы упоминаетесь, будет перевернута – и автор утратит к вам интерес? Что, по-вашему, сделает тогда с вами улица, по которой вы ходили при жизни? Как вы убережетесь от ее гнева? Вы не считали ее живой – а вы когда-нибудь задумывались, кем считала она вас?!
Он шагнул к выходу, схватил со стойки свою шляпу – и исчез за дверями.
Не знаю, что случилось с ним на улице. Автор моего детектива еще не охладел ко мне. Но когда это произойдет и последняя страница, на которой я упоминаюсь, окажется перевернута… Тогда, может быть…
Дело о Дездемоне
(Из цикла «Дело о персонаже: хроники сыщика-библиотекаря»)
Мне в путь пора – республике принесть С тяжелым сердцем роковую весть.
Вильям Шекспир. Отелло
– М-да… – сказал старший инспектор Ледоу. Осторожно приподнял сундук, удивленно покачал головой, вновь опустил его на стол и снова повторил: – М-да…
Библиотекарь только коротко улыбнулся. Он прекрасно понимал, что дело не в весе. Старшего инспектора не смутила бы и гораздо бо́льшая тяжесть.
В качестве этой тяжести библиотекарь (то есть еще не библиотекарь, но юный скаут) как-то раз фигурировал самолично: старший инспектор (тоже еще не старший и не инспектор даже, но рядовой Ее Величества Вдовы, всего тремя годами старше скаута) тащил его когда на закорках, а когда и просто перекинув через плечо, короткими перебежками, под свист бурских пуль и уханье пустынных сычиков. Конечно, сейчас оба они отнюдь не тогдашние юнцы, а джентльмены, как принято говорить, средних лет; но свои физические возможности сохранили в прежнем объеме – по меньшей мере. Инспектор так их даже преумножил: тот солдат времен Бурской войны против себя нынешнего выстоял бы не более пары раундов.