– Не знаю, папуля. Но, думаю, следует поторопиться, чтобы поскорее вернуться в Штаты, не так ли? Свое уважение к лони ты можешь выразить как-нибудь потом. Если уж они прождали пару тысяч лет, им ничего не стоит подождать еще годик-другой.
Впервые в жизни Римо увидел, что Чиун колеблется.
В этот момент армейский капитан, с которым они разговаривали, подошел к ним и сказал на чистейшем английском языке:
– Я и мои солдаты, сэр, восхищены миленькой лонийской сказкой, которую вы нам рассказали. Чтобы выразить нашу благодарность, мы будем рады отвезти ваш багаж всего за сто американских долларов.
Римо зажал руками рот, чтобы не рассмеяться.
И тут Чиун дал волю своим чувствам. Тощий азиат, как ураган, набросился на газеты, разрывая их в мелкие клочья. Газетный стенд врезался в стенной стеллаж, стенной стеллаж – в продавца, а продавец вместе со стендом, стеллажом и тем, что осталось от газет, – в переплетение трубок неоновых ламп рекламного щита. По залу аэропорта Бусати порхали, медленно опускаясь, белые, как снежинки, клочки бумаги.
– Это вероломство не останется безнаказанным, – объявил Чиун.
Капитан, который хотел заставить их раскошелиться, начал было пятиться назад, но услышав то, что сказал ему Чиун, остановился.
В этот раз Чиун не переводил Римо содержание своего разговора с капитаном. Закончив переговоры, Чиун дал Римо знак следовать за ним. Когда они шли за капитаном, он тихо сказал:
– Эти люди – не лони.
– Хорошо. Поедем в город и закончим то, ради чего мы сюда явились.
– Но сначала я должен закончить то, ради чего я сюда явился, – безапелляционно ответил Чиун.
Они уже несколько часов тащились по равнине Бусати. Римо продолжал выковыривать из карманов клочки газетной бумаги и ворчать, что Чиун обманул его, заставив поверить, будто они возвращаются в город.
– Я же тебе сказал, – объяснял Чиун, – более старый контракт имеет преимущество.
– Это не решает мою проблему, папочка.
– С глупым разговаривать бесполезно.
– И мне, и тебе платит один и тот же хозяин. Мы обязаны выполнять его задание, но этого не делаем.
– Если тебе так надо, можешь отправляться в свой город, но только без меня.
– Это каким же образом? – возмутился Римо, оглядывая равнину. – Я даже не знаю, где мы сейчас находимся.
– А когда ты что знал? – съехидничал Чиун и бодро зашагал дальше, к виднеющимся вдали горам.
Они шли целый день. Римо сетовал на то, что провалит здание, что лони, можно не сомневаться, ограбят их в первой же деревне, жаловался на изнуряющий зной выжженной солнцем равнины, которую Чиун упорно называл «пышными предгорными садами», поскольку, объяснял он Римо, в свое время здесь были красивейшие в мире сады.