— Я упросила родителей оставить меня в деревне.
Я обрадовался, поскольку это все возвращало на свои места. Мы могли и дальше вместе изучать новые вещи, которые объяснял нам папа. Но тут Катя посерьёзнела и сказала, что вопрос пока обсуждается: непонятно, где она будет жить. Но на это я сказал, что жить можно у тёти Кати: получится две Кати — старая и малая. Мне казалось, что наша родственница будет только рада. Как ни странно, когда родители Кати спросили, отец, не думая ни секунды, предложил тот же вариант.
Потом мы заехали в магазин и купили три банки краски: белую, чёрную и зелёную. К этому времени Катины родители завершили необходимые дела, так что мы сели по машинам и поехали в Раёво. Бабушку, конечно же, пока оставили в больнице: родители Кати хотели лично увидеть, где будет жить их дочь, и познакомиться с тётей Катей.
Когда мы приехали к тёте Кате, она, честно говоря, была немного обескуражена. Однако потом она смягчилась и сказала, что не видит в этом большой проблемы, тем более что они с Катей уже подружились. Сама Катя тоже была немного удивлена всем этим, а потому сидела тихо и ждала окончательного решения.
* * *
В общем, Катя осталась. Жизнь в деревне снова наполнилась смыслом. На следующий день Катя прямо с утра прикатила к нам, и я потащил её в берёзки, чтобы показать наш домик на дереве. Потом к нам пришёл отец, принёс краску и кисти и сказал, чтобы мы покрасили домик в защитную цветовую схему.
Я задумался. Отец купил зелёную, белую и чёрную краски. Понятно, зачем: раз домик у нас на берёзе, то и красить его надо под берёзу. Я отошёл чуть подальше и внимательно осмотрел то, что мы построили. Стало ясно, что подпорки надо кое-где подкрасить — хоть они и были берёзовыми, но в некоторых местах кора сошла и обнажила сероватую древесину. Сам домик мы решили выкрасить зелёной краской и кое-где нарисовать бело-чёрные разводы, чтобы было совсем похоже.
К вечеру всё было готово. Я отошёл на несколько десятков шагов от берёзок и попытался забыть, что там скрыт домик. Закрыв глаза, я попробовал очистить свою память. Потом я открыл глаза и посмотрел на деревья. С первого взгляда домика видно не было. Уже потом, если приглядываться, становилось понятно, что в листве что-то есть. Я решил, что этого достаточно, и мы вернулись к штабу. Папа, встретив нас, спросил:
— Покрасили? А как это будет выглядеть зимой?
А вот раньше он не мог этого сказать?! У меня самого этот вопрос из головы, конечно же, выпал. Катя тоже ничего не сказала. Но папа засмеялся и сказал:
— Ладно, на зиму мы его разберём и спрячем. А теперь давай проводим Катю и будем укладываться — завтра нам предстоит очень непростой день…