к пространству её руки, и если попадался лишний или нестандартный, пальцы сами разжимались и выбрасывали его. Таким же чужеродным оказывался и редкий, сувенирный, экземпляр не конвейерной, штучной, работы, случайно попавший в короб: он в пучке смотрелся уродливым инородцем. Человек, стоявший перед нами, был нестандартный. Он разрушал представление о норме, выламывался из ряда закономерного, он поселял в наших правильных сознаниях дискомфорт. Молодой человек, - а это был совсем молодой человек, лет двадцати, - видимо, привык к отчуждению окружающих, держался скованно, замкнуто. Как бы не замечая нас, стороной, он прошёл к канцелярии, покрыв расстояние за несколько шагов, и скрылся за дверьми. Он поселился в Доме отдыха, но встречали мы его редко, - старался держаться особняком, и стушеваться, если оказывался на виду. …В тот раз мы сидели на пляже и занимались обычными пляжными делами: газетами, картами, загорали и купались… После недельного ненастья это был первый день хорошей погоды, - как никак, уже стоял октябрь. Наверстывая упущенное, мы то и дело бросались в море, а потом – снова – на топчаны. Смотрите, ребята, наш новичок, – сказал кто-то. Неспешно ступая по гальке, к пляжу приближался «наш» новенький. Он был в том же неизменном москошвейном костюме. Без особого интереса провожали мы глазами этого странного человека, эту коломенскую версту, как окрестил его кто-то. Он прошёл в дальний конец пляжа и стал раздеваться. Мы отвернулись. …Солнце набирало силу. Косые лучи его меняли мир. Море слепило, размывало фигуры, превращения… Кстати, а где наш гость? Там, где он недавно раздевался, была только кучка одежды. Из моря направлялся к ней по мелководью какой-то… гигант. Бронзовые мышцы блестели каплями. Фигура из монолита излучала стройность и силу. Всё было в облике мощно, гармонично, а медный загар и чеканные очертания заставляли вспомнить об античных скульптурах. Никакое сравнение, само собой просившееся на ум, не было преувеличением. По берегу двигался микельанжеловский Давид. Самсон, сошедший с Петродворца. Дискобол. Геракл. Мы не просто любовались, мы ошалели от этой неземной красоты. Если существовал на свете идеал совершенства, он был перед нами… То было время, когда уродливому бодибилдингу ещё не настала пора, и красота развитого человеческого тела укладывалась в чувство меры. Здесь был другой случай. Не просто развитые формы. Это был феномен нестандартного, какого-то неземного, божественного совершенства… - Ребята!… - голос осёкся - …ребята, а ведь это наш парень, убей меня гром, это наш парень! Да, это идеальное нечто, возникшее из морской воды, преображенное из серой одежды, и двигавшееся вдоль пляжа, было тем, и не тем парнем.