Она молча кивнула, и он стал петь. Мелодия действительно была красивой, хотя Грейс быстро сбилась со счета, когда он то ли нес, то ли кружил ее по комнате.
– Похоже, мне придется петь и считать одновременно, – мягко улыбнулся он той улыбкой, которая преследовала ее много лет.
– Один, два, три, один, два, три, – пел он, пока Грейс отчаянно пыталась ставить ногу в нужное место в нужное время.
– Я не разберу мелодии, – запротестовала она.
– Это потому, что я напеваю мысленно, – пояснил он и, подняв ее, стал вальсировать по гостиной.
Наконец он остановился, но Грейс не выпустил.
– И кто бы мог подумать? – спросил он в пространство. – Я был прав. Грейс, как насчет прогулки по городу?
Она думала, что сердце вот-вот остановится, такой радостью оно наполнилось. Но она пыталась говорить небрежно:
– Чудесно звучит, Сэм. Уверена, что в парке уже распустились весенние цветы.
– Сумеешь не отстать? Помни, я обошел пешком всю Европу.
Что она может ответить? Знал ли он, что мать хочет выманить его из квартиры? Он сердит? На мать? На Грейс?
– Прости, Сэм. Но в Дартфорде нет снежных вершин и огромных рек, несущих воды в море.
– Тебе понадобится пальто, – все, что ответил Сэм.
Он стоял на перроне, выделяясь из толпы, не своим не слишком необычным ростом или приятной и привлекательной, пусть и не особо выдающейся внешностью: просто из всех мужчин, толпившихся на этих нескольких футах бетона, он был единственным, на ком не было мундира. Хотя остальные стояли поблизости, болтая, смеясь и куря, он не принадлежал их компании.
Грейс подняла руку, чтобы помахать на прощание. Но так и не поняла, смотрит ли он в ее сторону. Возможно, он не видел ее или предпочел игнорировать… Так или иначе, Грейс отпрянула, словно боясь получить пощечину. Рука бессильно упала. Она даже испытала некое облегчение, когда поезд все быстрее увлекал ее прочь, по мере того, как потеющий кочегар бросал в топку лопату за лопатой угля. Ей было холодно, не потому что в поезде плохо топили, – что ни говори, а сейчас начало весны, – а потому, что он явно не желал признавать, что они знакомы. Но так ли это? Она была в поезде. Он – на перроне. Может, он не видел ее. В конце концов, откуда он знал, что она может быть в этом поезде?
Слабое утешение. «Джек, – ее тело словно со всхлипом повторяло его имя, – ты занимался со мной любовью, а сейчас даже здороваться не хочешь…»
Грейс туже стянула пальто военного образца, чтобы согреться. Или утешиться? Очевидно, он получил отпуск и даже не попытался увидеться с ней. Но она была в Дартфорде. У Петри нет телефона. Даже если бы он захотел, не смог бы с ней связаться.