— Я говорю вам, братья и сестры, — гремел он, — заключите мир с Богом здесь и сейчас! Обещайте ему на этом самом месте, что вы готовы принести жертву, чтобы спасти нашего возлюбленного президента! Братья и сестры, не спрашивайте, что ваш президент может сделать для вас, но подумайте, что вы можете сделать для вашего президента!
— Аллилуйя! — кричали люди. — Аминь, брат! Хвала Господу!
Боннер Первис стоял в стороне, совершенно ошеломленный. Он видел, как пылко Дэнни проводил некоторые проповеди, но ни одна из них не могла сравниться с этой. Он смотрел на выражение обожания на лицах людей, когда они пристально глядели на Дэнни. Толпа была его, хотела быть использованной им и ведомой в любую сторону. Это заставило Боннера подумать о тех старых подборках новостей, которые он видел о Гитлере.
Боннер внезапно вспомнил то, что случилось три года назад, в день, мало отличающийся от сегодняшнего. Они ехали на своем автобусе в какой-то маленький город в холмистой местности, и Дэнни, возбужденный и взволнованный, отправился на поиски чего-то. Ночью, когда религиозное бдение было в разгаре, Дэнни исчез. Он вернулся через четыре часа, выглядел странно бледным и спокойным. На следующий день Боннер слышал по радио о местном враче, докторе Саймоне Вэделле, который был найден безжалостно убитым в своей кровати, и полиция допрашивала всех в округе. Конечно, если бы об этом спросили, сотня людей поклялись бы, что Дэнни был в палатке той ночью в около одиннадцати часов. Дэнни знал психологию толпы, он мог загипнотизировать людей и заставить их поверить в любую иллюзию. Но Дэнни не было там, Боннер точно знал это. Во время бдения он находился в палатке не во плоти, а только в мыслях истеричной толпы. Несколькими месяцами позже полиция наконец приписала убийство наркоману, которого доктор Вэделл, должно быть, застал врасплох во время кражи наркотиков.
Когда Боннер думал о той ночи и наблюдал, как его лучший друг манипулирует толпой, собравшейся у стен больницы, как они были марионетками, и когда он слышал, что Дэнни выкрикивает слова, которые должны были превратить его в знаменитость: «Дух Кеннеди будет жить!» — внезапно представил будущее и задрожат от волнения и страха.
Кармелита Санчес услышала новости, когда вошла в ночной клуб, где Мануэль и его друзья обычно проводили день, играя в карты и производя сделки. Она не пошла в заднюю комнату, где ее ждал Мануэль, чтобы отвести к врачу, занимающемуся нелегальными абортами. В баре было включено радио. Швейцар стоял, подобно манекенщице в универмаге, наклонясь к своей щетке и уставившись на радио, его глаза были наполнены слезами.