Здесь было не менее тридцати уровней над землей и более двадцати под ней — прочные блоки металлических стен, металлические этажи, металлические, стеклянные и силовые машины. И единственное освещение — сине-зеленое сияние ртутных ламп. Лучи ламп были обогащены высококвантовой энергией, со стимулированием атомов щелочных металлов к фотоэлектрической активности. Или подобная технология еще не известна ученым ваших дней? Я забыл.
Но создатели города использовали этот свет, потому что многие из работающих машин должны были видеть. И все машины были чудесны. Пять часов я бродил по просторным энергетическим площадям на обширных уровнях, наблюдая за ними, и оттого что они двигались, вели свою механическую псевдожизнь, я почувствовал себя менее одиноким.
Использовавшийся машинами энергетический генератор, как я увидел, был основан на изобретении, которое некогда сделал я сам. Они преобразовывали энергию из материи, я уверен, и поэтому думаю, что они смогут работать еще бесчисленное количество лет.
Самый нижний блок города был целиком заполнен машинами. Тысячами. Но большая часть из них стояла в бездействии. Я отыскал телефонный аппарат, но он молчал. В городе не было жизни. Правда, когда я нажал маленькую кнопку рядом с экраном на стене комнаты, машины начали работать, не останавливаясь. Они были готовы, хотя в этом не было никакой необходимости. Люди знают, как умирать, и будут умирать, но машины — нет.
Наконец я поднялся на вершину города, на высший уровень. Здесь находился рай.
Кустарники, деревья и трава освещались легким сиянием, казалось, возникавшим из воздуха. Сияние распространялось в пространстве — легкий серебряный и одновременно чуть розовый свет, и сады были освещены им. Люди выращивали здесь растения пять миллионов лет или больше. А потом они их забросили на два миллиона лет. Но машины не забыли о растениях. Сейчас машин не было видно, но я знал, что днем они придут и будут работать в этих садах, сохраняя рай для своих мертвых хозяев.
В пустыне за городом было прохладно и очень сухо. Здесь же воздух был легким, теплым и свежим; в нем ощущался аромат цветов, который люди совершенствовали сотни и тысячи лет.
Затем где-то зазвучала музыка. Она звенела в воздухе, мягко распространяясь вокруг. Луна только зашла, и после ее исчезновения ушло и розовато-серебристое сияние, а музыка стала громче.
Она шла отовсюду и ниоткуда. Она проникала внутрь меня. Я не знаю, как это делалось. И не знаю, как вообще такая великолепная музыка могла возникнуть.
Дикари создают музыку слишком простую, чтобы она была прекрасной, но она может взволновать. Полудикари пишут музыку прекрасно простую и просто прекрасную. Ваши негритянские мелодии просто превосходны. Негры не только слышат музыку, они ощущают ее своей кровью. Полуцивилизованные народы создали великие музыкальные произведения. Но то, что я слышал, было выше любого из них. Это была вершина в развитии музыки.