- Нет, Зина, - сказал он, приподнимаясь, - я должен обязательно идти. Надо своих товарищей спасти... Ведь они меня послали, надеются на меня... Может, еще успею...
Он схватил рубашку и начал было торопливо надевать, но сейчас же со стоном свалился.
- Боже ты мой! - чуть не плача вскричал он. - Как я обессилел. Но как же быть?.. Ведь они ж погибнут...
Девушка задумалась.
- Скажите мне, что надо делать? - взглянула она на Прохора. - Может, я смогу...
- Зина, - горячо, как в бреду, заговорил он, - спасите их!.. Только вы одна сможете это сделать... У вас есть лошадь?
- Есть.
- Садитесь верхом и скачите что есть мочи на разъезд Грачи... Там Щаденко со своим отрядом. Расскажите ему обо всем и попросите, чтоб он выручил нас...
Девушка заколебалась.
- Папаня заругает, - прошептала она. - Ах, да ладно! - решительно махнула она рукой. - Поеду!.. Разъезд Грачи я знаю где... Только вот как же вы тут?
- Обо мне не беспокойтесь. Как-нибудь ныне день да ночь проведу, а завтра вы ведь вернетесь.
- Я скажу Гаврику, чтоб он посматривал за вами...
* * *
Зина нашла отряд Щаденко в слободе Скосырской и сообщила ему о постигшей участи экспедиции Подтелкова. Щаденко сейчас же приказал отряду подготовиться к выступлению на выручку. Но в это время в слободу прибыли два участника экспедиции Подтелкова, которым удалось спастись. Они сообщили печальную весть. Десятого мая в хуторе Пономареве из выборных казаков станиц Каргинской, Боковской и Краснокутской был составлен военно-полевой суд, который и приговорил всех членов экспедиции к смертной казни.
Одиннадцатого мая состоялась казнь. Восемьдесят девять человек было расстреляно, а Подтелков и Кривошлыков повешены.
Когда об этом стало известно Прохору, он зарыдал.
Часть вторая
I
После того как с экспедицией все было покончено, оставаться Прохору в Поляковке не имело смысла, да и слишком было опасно как для него самого, так и для его гостеприимных хозяев. Зина рассказывала, что в село ежедневно наезжали белые карательные отряды, секли плетьми на площади заподозренных в большевизме жителей, арестовывали, куда-то утоняли, мобилизовывали в свои ряды фронтовиков. Ходили упорные слухи о том, что не ныне-завтра по селу будут повальные облавы на дезертиров, так как молодежь, не желая идти в белые полки, где-то скрывалась.
При таком положении Прохор оставаться дальше в селе не мог, и поэтому он решил ночью уйти.
Чувствовал он себя не так уж плохо, мог некоторое время продвигаться без посторонней помощи, хотя из-за ранения много крови потерял. Кружилась голова.