Побледнев, Прохор положил ложку и взглянул на отца.
- Батя, - тихо спросил он, - вы были у правления?
- Ну был, так что?
- А если были, так, значит, видели, что в стариков я не стрелял... Выстрелил я в белый свет, чтоб отпугнуть их.
- Ты ж наставлял в них револьвер?
- А вы видели, для чего я это сделал?
- Ну?
- Ежели б, батя, я им не пригрозил, так они б изувечили Виктора.
Сорвавшись с лавки, старик разгневанно загремел:
- А кой дьявол ему, твоему Виктору, велел не в свое дело нос совать?.. Его ль мужичье дело лезть туда, куда не подобает?
- Дядя, зачем вы меня оскорбляете? - дрожащим голосом произнес Виктор. - Я ведь ничего плохого не сделал...
- Ты, сукин сын, - не отвечая Виктору, снова набросился старик на сына, - вот завтра увихришься на позицию, а я должон тут оставаться. Какими глазами я буду глядеть на стариков, на соседей?.. Приехал долгожданный сынок, набезобразничал тут да и улетает, а я должон моргать глазами перед людьми... Бельтюки твои бесстыжьи!.. Вот что я тебе скажу: уметайся ты зараз же из моего дома, чтоб и духу твоего тут не было. Будь ты проклят!..
- Петрович! - в ужасе вскричала Анна Андреевна, подбегая к мужу. - Да в уме ли ты, сына-то своего проклинаешь?
- На дьявола он сдался, такой сын! - распаление взревел Василий Петрович. - Зреть не могу!
Зарыдав, старуха упала головой на стол. Двое маленьких ребятишек, сидевших за столом, глядя на бабку, заплакали. По розовым щекам Нади поползли слезинки. Она испуганно смотрела то на отца, то на брата, толком еще не понимая, что происходит.
- Значит, батя, прогоняете? - глухо спросил Прохор, вставая.
Старик не ответил сыну и круто повернулся к Виктору:
- И ты чтоб в моем доме больше ни ногой. Понял?.. Хам премерзкий! Казачья земля тебя, мужика, взрастила, вскормила, и ты ж на нее наплевал...
- Дядя, позвольте, - горячо заговорил Виктор. - Я ни на кого не плевал. Я никого даже не обидел... Разве вот только о революции говорил... Так что же тут плохого?
- Про революцию, - передразнил его Василий Петрович. - А что ты смыслишь-то в ней, сопляк?.. Да что мне с тобой тут разговоры вести, уходи, покуда не выгнал.
- Ну уж, дядя, - вскакивая с табурета, негодующе вскрикнул Виктор, такого оскорбления я вам не прощу!.. Никогда!.. Прощай, тетушка!.. Прощайте, Надя, Луша!.. Проша!.. - крикнул он в горницу, куда ушел Прохор. - Когда будешь уезжать, заходи прощаться.
- Ладно, - ответил тот.
- Пойдем, Виктор, провожу тебя, - сказал Сазон, выходя вместе с ним из хаты. - Ну и анчутка ж твой дядя, злющий, как бешеная собака. Я думал он поумнее других, а он, антихрист, оказался дурнее всех...