В середине 2013 года Лоуски сидел за своим столом, возможно, как раз работая над очередным взрывным делом против крупных банков, когда один из его экономистов постучал к нему в дверь, чтобы обсудить несколько странных запросов. По данным некоторых юристов, несколько клиентских фирм совершали операции в какой-то странной виртуальной валюте под названием биткойн. Первой реакцией Лоуски были следующие слова: «Какой еще к черту биткойн?»[557] Экономист продолжил объяснять, что у этих компаний есть клиенты, которые покупают и продают товары и услуги с помощью этого цифрового доллара, и что юристы, как никогда осторожные, хотели бы знать, является ли этот вид активности легитимным переводом денег, и если да, то что с этим делать. В Нью-Йорке денежные переводы, как правило, регулируются на уровне штата; поэтому обязанность департамента как регулирующего органа в штате Нью-Йорк — это регулировать все, что связано с денежными переводами. Но каким образом? Лоуски даже никогда не слышал об этой технологии, и интуиция ему подсказывала, что со сложностями такого рода они еще не сталкивались.
Почти сразу Лоуски столкнулся с проблемой, что эта подрывная технология не подходит под существующие правила — вот оно, дитя цифровой эры. По его мнению, биткойн вообще никак не вписывался в привычную систему. Биткойн — глобальный ресурс; федеральные правительства и правительства штатов будут ограничены в своих возможностях управлять им и регулировать его. Более того, это децентрализованная и пиринговая технология. Органы надзора живут тем, что следят за крупными посредниками. Их централизованные реестры содержат тонны данных, которые легко использовать в случае необходимости. А в век цифровых технологий чиновники в правительстве редко, если вообще такое случается, владеют всей информацией, необходимой им для того, чтобы принимать решения в интересах общества. Очень часто им недостает ресурсов, чтобы управлять ею эффективно, их также могут неверно информировать об инновациях. Лоуски начинал разбираться с тем, с чем правительства и органы, контролирующие цифровые технологии, боролись уже двадцать лет. Благодаря удаче, дальновидности регулирующих органов и другой нормативной базе Интернету удалось развиваться и процветать. Криптовалюты — это другой пример того, как цифровая технология борется с контролем, исходящим от традиционной власти, в том числе и от правительств.
И все же Лоуски надо было делать свою работу. Просмотрев все существующие статуты, он с сожалением отметил, что они абсолютно неадекватны. Департамент изначально хотел регулировать эту технологию с помощью правил, написанных во время Гражданской войны. Те законы о переводе денег невозможно было применить к какой бы ни было цифровой технологии — ни к Интернету, ни уж тем более к цифровым валютам или кибербезопасности. «Чем больше я узнавал, тем более интересной мне казалась мощь этой технологии, и я сразу предвидел, что со временем появятся платформы для этой технологии, что ею будет найдено большое количество разных применений», — говорил он. Если бы он «смог правильно выстроить регулирование таким образом, чтобы избежать плохих вещей, но в то же время сделать так, чтобы регулирование не было бы всеобъемлющим, то тогда появился бы шанс помочь очень мощной технологии внести серьезные изменения в систему»