Джипы, войска и швейные машинки выстроились на лужайке Дальнего выгона. А на ступеньках одного из зданий, Визи-холла, происходило что-то вроде приветственной церемонии или совещания на ходу. Директор и несколько старших членов преподавательского состава кучкой стояли перед входом, группа офицеров-летчиков напротив, на расстоянии, с которого можно было слышать друг друга. Директор сделал несколько шагов вперед и стал жестикулировать – очевидно, он обращался к войскам. Потом его место занял офицер, который говорил громче и дольше, мы довольно хорошо слышали его голос, но слов разобрать не могли.
А вокруг царил чудесный новоанглийский день. Мир и покой осеняли Девон словно благословение небес – летний мир, отсроченный нью-гемпширский ответ зимним раздумьям и апатии. В такие летние дни не может быть никакой спешки в работе, и уложенные парашюты представляются не полезней обычных салфеток.
Но может быть, так казалось только мне и немногим другим – членам той бродячей цыганской компании прошлого лета. А может, нас было еще меньше; например, не факт, что Чет и Бобби чувствовали тогда то же самое. Или Чумной, несмотря на его лотки с улитками. Уверенным я мог быть только в двоих – в Финеасе и себе самом. Так что теперь, скорее всего, так казалось мне одному.
Строй распался и рассредоточился по Дальнему выгону. В общежитии начали распахиваться окна, и десятки грязно-оливковых одеял свешивались с подоконников для проветривания. Швейные машинки старательно перенесли в Визи-холл.
– Здесь мой отец, – сказал Бринкер. – Я послал его выкурить сигару. Он хочет с тобой познакомиться.
Мы спустились в курилку и нашли мистера Хедли сидящим в одном из комковатых кресел и старающимся не показывать, как коробит его тамошний антураж. Но когда мы вошли, он встал и с искренней сердечностью пожал мне руку. Это был человек незаурядной внешности: ростом выше Бринкера, поэтому его полнота не бросалась в глаза, с густой седой шевелюрой и здоровым румянцем.
– Отлично выглядите, мальчики, отлично, – сказал он звучным задушевным голосом. – Я бы сказал, лучше, чем эти солдатики, за которыми я тут наблюдал. А вы видели их «артиллерию»? Швейные машинки!
Бринкер засунул руки в задние карманы широких брюк.
– Эта война так технологична, что приходится использовать самые разные виды оборудования, в том числе швейные машинки. Ты согласен, Джин?
– Ну а я, – категорическим тоном продолжил мистер Хедли, – не могу себе представить, чтобы в мои времена боевым применением мужчины было сидение за швейной машинкой. Никак не могу. – Потом он улыбнулся и опять сменил тон на душевный. – Впрочем, времена меняются, меняются и войны. Но люди ведь не меняются, правда? Глядя на вас, ребята, я вспоминаю себя и своих сверстников в молодости. Мне приятно смотреть на вас. Ты в какие войска собираешься записываться, сынок, – обратился он ко мне, – в морскую пехоту или в парашютно-десантные? В наши дни для новобранцев открывается чертовски много возможностей. Например, существует подразделение ныряльщиков, которых называют людьми-лягушками, – водолазно-подрывное. Я бы многое дал, чтобы снова стать молодым и иметь возможность такого широкого выбора.