- Мой отец был оружейным бароном. Он участвовал в восстании исламских радикалов 1975 года, но оно было подавлено правительством. Мне с братьями приходилось тогда прятаться под массивным железным столом. Мы в шутку называли его «противобомбежным». В 1979 началась гражданская война. На этой войне погибли мои родители, мои братья. Отец общался с американцами довольно часто, так что я смогла овладеть английским и продолжить его дело в 1984 году, представившись именем своего покойного брата – Рашида Тараки. На тот момент ему было бы восемнадцать...
- Но тебе тогда ведь было всего пятнадцать лет? – Джарек, кажется, был шокирован.
- Здесь даже в десятилетнем возрасте дети умеют стрелять. Мне пришлось продавать оружие, чтобы сводить концы с концами.
- А деньги твоего отца? – спросил Кэно.
- От его состояния почти ничего не осталось. Я отдала деньги тем, кто здесь действительно в них нуждался. Все помогают повстанцам. Ведь это священная война. Я рада, что могу хоть чем-то помочь своим в этой войне.
Кэно молчал. Его поразили эти решительные слова. Таких мужественных и гордых, преданных своим убеждениям людей днем с огнем не сыщешь. Может, он встретил Киру не просто так...
- Так почему ты так испугалась нас, детка? – решил сменить тему анархист.
- А вы сами подумайте. Схватили меня, и вообще...
- Да я хотел поговорить с тобой, но ведь иначе ты не выдала бы нам свою сущность.
- А зачем поспорил с другом, что поцелуешь меня?
Кэно грустно улыбнулся.
- Просто захотел поцеловать тебя, детка. А что, понравилось?
Кира опустила глаза и прошептала:
- Да ничего... Просто это мой первый поцелуй. Я представляла себе его немного иначе… Но, кто знает, может, его могло вообще не быть никогда? Ведь я уже четыре года не Кира, а Рашид, и была бы им дальше...
- Но целуешься ты страстно.
Кира смутилась и отвернулась. Она пыталась вглядываться в лучи заката, но ничего не могла с собой поделать и слушала дыхание сидящего рядом террориста. Все молчали. Джарек клацнул зажигалкой и распалил костер.
- Так кто же вы? Расскажите о себе, - вдруг тихо попросила Кира, взглянув на озаренное закатом лицо Кэно.
- Анархисты, детка. Наш клан называется «Черный дракон». Свобода или смерть! - Кэно подкинул в костер несколько сухих веток. Пламя, потрескивая, взвилось ввысь. Искры обожгли его шершавые ладони.
- Так ведь анархия – это безвластие, а тебя, гляжу, лидером называют...
- Меня называют Кэно. А власти у нас нет. У нас свобода и авторитет. Но главное – это жить на свободе, прожигать эту жизнь, а не ограниченно существовать. Вот знаешь, детка: вороны живут по триста лет, а жрут при этом падаль, а орел живет всего тридцать лет, но питается свежей кровью. Мы – орлы.