Я поставил на стол бокал.
– Пойду я, наверное, Эрик. Точнее, полечу обратно на орбиту. Спасибо тебе за все. Может быть, увидимся еще. Лет через десять.
– Это вряд ли… Хотя, чем черт не шутит, – печально произнес он. – Может, к тому времени дармоеды-медики все же научатся лечить старость. Рад был видеть тебя, брат. Нас так мало осталось.
– Слишком мало, – пробормотал я, выходя от старика и взмахом руки подзывая к себе Шар. – Слишком мало для этого сумасшедшего времени…
– Похоже, отдых вам не очень понравился? – сочувственным тоном поинтересовался Кристоф. – Алиса, принеси нам кофе.
– Спасибо, – я неприязненно покосился на девушку, выглянувшую из стены. – Да вы же сами все знаете, директор. Этот вот мелкий негодяй наверняка все рассказал.
Шар, неподвижно зависший рядом со мной, благоразумно промолчал.
– Ну, не стану отрицать, ваш барбос получил команду сообщать обо всех чрезвычайных ситуациях напрямую мне. Но по факту таких не случалось вплоть до вашей встречи с этой девушкой. Так что какого-то особо серьезного контроля не было.
Я отхлебнул кофе и благодарно кивнул.
– И на том спасибо. Отлично понимаю, что наблюдение хоть в каких-то пределах должно было быть.
– Рад, что вы не в претензии. Так что же послужило причиной вашего возвращения ко мне? Та девушка вас больше не побеспокоит, у безопасности к вам нет никаких претензий, у института наблюдателей – тоже.
– А что с Фреей будет, кстати? – я почувствовал слабый прилив любопытства.
Кристоф неопределенно пожал плечами.
– Ее поведение классифицировано как вредоносное для Федерации, но реального ущерба она нанести не успела. Так что на Меркурий ее не отправят, полетит с очередными колонизаторами.
Вот даже как. Эрик, похоже, оказался прав.
Снова глотнув кофе, я откинулся на спинку кресла и взглянул в глаза директору.
– А в Федерации вообще существуют другие наказания? Или только эти два?
– А зачем нужны другие? – Кристоф ответил мне таким же прямым взглядом. – Федерация не верит в исправление и раскаяние.
Его неожиданная прямота заставила меня немного смутиться и уткнуться в кружку.
– Вы, Алан, обладаете достаточным уровнем допуска, чтобы с вами можно было говорить об этом без обиняков, – хозяин кабинета расслабился в кресле и отхлебнул горячий напиток. – Вот я и говорю. Иногда такую внутреннюю политику называют негативной евгеникой и запугиванием. Говорят, что это все плохо, неправильно, что наше государство начинает двигаться к становлению антиутопии… А по факту мы просто продолжаем идти путем, суть которого сводится к основному постулату Кайзера.