Остановившись на стоянке при въезде в город, я задумалась: «Что делать с Верой?» Речь шла не о доверии, я думал, как ее использовать. Отпустить в автономное плавание? Но у нее нет даже основ работы на прикрытии. А в этом случае вроде бы безопасная работа может стать смертельной, если она допустит ошибку.
— Ты что так смотришь? — удивленно спросила Вера, поймав мой взгляд.
— Думаю, что с тобой делать.
— Так ты все за то? Я думала…
— Нет, Вера, не за то. Тут другой вопрос.
— Какой?
— То, чем мы сейчас занимаемся, практически можно сравнить с разведкой боем. Мы должны проверить информацию, тем самым вызвать огонь на себя. И от их реакции будет понятно, точна ли информация. И если она точна, то за нами может начаться такая охота, ты даже представить не можешь. Ведь тут замешаны очень большие суммы, возможно даже и больше, чем с шестью нулями. А кто захочет расставаться с таким прибыльным куском пирога. К тому же, не думаю, что эта троица, какой бы она не имела вес в регионе, способна в одиночку проглотить весь этот кусок. А значит, в Москве есть крыша. И эта крыша может быть как и в МО, так и в ФСБ или в МВД. Ладно, золото или платина, его можно и нелегально добывать, тайга большая, всю контролировать невозможно. А вот оружие… вот тут вопрос другой. Оно всегда под учетом, каждая единица, а чтобы продавать, его нужно списать. А значит, без силовиков — никак.
— Ну, а со мной-то что? — перебила меня Вера.
— С тобой? Ах да, с тобой. А что с тобой?
— Ты думала, что делать со мной?
— С тобой? Отпустить тебя в свободное плавание опасно, у тебя нет опыта. Рядом со мной — тоже опасно.
— А по-моему, рядом с тобой — самое безопасное. И вообще, мне кажется, ты рано волну гонишь. Мы еще не знаем, в каких масштабах они торгуют, или что они там делают. И вообще, может, и нет ничего. И если ты так боишься за меня, то зачем вообще тащила меня сюда? И знаешь что, сестренка, раз уж мы тут вместе, то давай и работать вместе. Я понимаю, у тебя есть опыт, так делись со мной, учи меня. А то нюни распустила: что делать, что делать? Ты думаешь, я не понимаю, что мы можем отсюда не вернуться живыми, но я помню наш побег. И уверена, что и тут мы прорвемся.
Я удивленно посмотрела на Веру. Во выдала! Вот это нокдаун! Мне хотелось ответить грубостью, верней, осадить ее, но я понимала, что она в чем-то права.
— Вера, там было одно, тут — другое. Здесь, если все так и есть, как я думаю, то сравнивать ту шайку и эту нельзя, — устало сказала я.
— И что? Пусть так, но тогда ты была практически одна, а сейчас и я стрелять умею.