— Хорошо, на желание.
— Идет! Алинка, ну-ка разбей! — весело попросил д. Коля.
Я разбила. Я уже поняла, в чем прикол, и спорить бы не стала. Он залез под капот, поковырялся минуты полторы, и оба-на — машина работала как часики.
— Ну, что? — повернулся он к Вере с довольным лицом.
— А мне нельзя, — быстро произнесла Вера.
Он посмотрел на меня.
— А я и не спорила, — мы с Веркой захохотали.
— Ну вот, верь вам, девкам, после этого. Ну хоть посидите со мной.
Я вздохнула.
— Ладно, д. Коль, спор есть спор, пойдем на голубятню. Мне понравилось там сидеть. Люблю голубей.
Пока он подкидывал дров в баню, мы залезли наверх. Голубей тут не было: в это время они все были снаружи, только парочка.
— Вер, как у тебя живот? — спросила я.
— Вообще не болит, прикинь. Мне таблетки плохо помогали, а тут вообще не болит.
— Верка, я так рада за тебя… — я обнял ее.
Мы просидели часа два. Вера совсем отказывалась выпить, а я — через раз. Настойка была не очень крепкой и сладенькая.
Вера пошла в баню, но не парилась, а только помылась, и мне пришлось париться одной. Вечером, уже перед тем как ложиться спать, я посмотрела, на сколько увеличился угол. Да, смело можно уже семь см одевать.
— Ну все, Алинка, теперь ты будешь носить только плоские, — сказала Вера.
— Что, дурочка что ли? Я не собираюсь отказываться от высокой шпильки. Я привыкла, и мне нравится.
— Не думала, что ты это скажешь, — искренне удивилась она.
— Вер, ну мне нравится!
— Да нет, я ничего против не имею.
— Но на боевые — только плоскую подошву, — я улыбнулась.
* * *
Мы выехали рано утром, пообещав навестить их еще. А почти через сутки мы уже подъезжали к Нижневартовску. И чем ближе был мой город, тем сильнее я нервничал. Как подойти к сыну, что сказать его маме, я не знал. А открываться им я не хотел. Тем более, сыну.
— Можно сказать, что ты его дочь.
— Она знает Марину.
— Ну, другая дочь, — не унималась Вера.
— А ты третья?
— Не, ну что, у тебя не было на стороне?
— Было.
— Ну вот, кто знает, сколько ты там женщин обрюхатил. А мы с тобой сестры по матери.
— Ага, она и так меня кобелем называла, а теперь только найдет доказательство своим словам.
— Ну, тогда не знаю, представься Дедом Морозом.
— Тогда уж Снегурочкой, и сейчас не Новый год.
— Ну, скажи, что китайский Новый год.
— Верка, блин, я серьезно.
— А я че? Нет, что ли?
— Про Новый год?
— Тогда думай сама.
Я не знал, что там с квартирой. Ведь меня, по сути, нет. Квартира переходила сыну. И что Марина сейчас с ней сделала, я не знала. По сути, мы ехали в чужой город. Теперь у меня тут не было ничего. Нет, я не переживал, что лишился имущества, все равно все сыну достанется. Просто как-то пусто было на душе.