- Может, заберешь все свое? Чтобы не валялось, - Герман сел в кресло и уставился в монитор. В то время как думать мог лишь о расстегнутых пуговицах Юлькиной блузки.
- Да ладно тебе! У меня своего кабинета пока нет. Как обзаведусь, так сразу и съеду. Жалко, что ли?
- Нет. Но я не хочу, чтобы твои вещи оставались в моем кабинете.
- Эк тебя торкнуло. Боишься, что жена приревнует?
- Не боюсь. А тебе хочется создать повод?
- Гера, ну не будешь же ты отрицать, что если бы я захотела, то могла бы.
- Зачем? – Герман отвлекся от компьютера и посмотрел ей в глаза.
- Затем, что три года и два месяца – это разные весовые категории. Что-то же нужно для самоутверждения.
- У тебя для него все было. Ты же решила, что тебе мало.
- Да, мне мало просто любви. Мне нужно больше. Но ведь каждому человеку хочется многого.
- Возможно…
- Как всегда, в высшей степени снисходителен.
- У тебя настроение плохое? – поинтересовался Герман.
- Наоборот. Мне интересно, где границы твоей сдержанности.
- На отметке 12:30. Тогда я выпровожу тебя из кабинета и пойду на обед.
- Черт, Гера! – вдруг психанула Юлька. – Ты глухой или слепой? Я пытаюсь с тобой поговорить о нас. Между прочим, впервые за эти два месяца. Меня тогда долбануло, неужели не понимаешь?
Герман откинулся на спинку кресла, физически чувствуя неожиданно нахлынувшее спокойствие.
- О нас? Ну давай поговорим.
А вот она явно нервничала. Все-таки смех и веселье в ее случае всегда были признаком чего-то еще, более глубокого и хаотичного. Она подошла к столу и оперлась локтями о столешницу. Так, что лицо ее оказалось прямо перед его лицом. И произнесла:
- Я почти собирала чемоданы. Я всерьез думала о том, что надо учить немецкий в срочном порядке. Я мечтала, чтобы ты сделал карьеру за границей, чтобы у тебя были неограниченные возможности. А ты отказался – запросто. Даже меня в известность не поставил. А я знала, Гера. Знала про это чертово предложение. Может быть, даже раньше тебя. И я бы сделала немало, чтобы все получилось, но тебе оказалось плевать! Все, что ты мог, это твердить, что любишь меня. Так вот, это я тебя любила. Я – тебя. Потому что готова была отказаться от очень многого, чтобы ты достигнул большего. А все, что сделал ты, это женился через неделю после нашего расставания!
Герману, взирающему на Юлькины прелести в вырезе блузки, было не до смеха. Ее запах проникал в него и будоражил фантазию. Он мысленно сосчитал до десяти, как перед началом операции, заставил себя отвлечься и перевел взгляд на ее лицо.