Его Величество устало кивнул Петрунелю:
— Одно так одно.
— Вот и славно, что мы договорились. Кстати, королевской честью клясться я вас заставлять не буду. Вы жульничаете. Поклянитесь жизнью королевы. И тогда я отправлю вас к ней.
Мишель усмехнулся.
— Клянусь, — легко бросил он Петрунельу и мысленно добавил: «Жизнью королевы Элен Кендорф».
Петрунель протянул Мишелю руку и заявил:
— Что ж, Ваше Величество, традиционное «горе вам, коли нарушите клятву» я восклицать не буду. Теперь последнее. Я отправляю вас в двадцать второе декабря 2015 года, первый день зимнего солнцестояния, когда Великий Белинус стал хранителем Санграля. У вас будет ровно три ночи на поиски. Не очень много, но и не очень мало, если я не ошибаюсь, и рыцарь из предания — действительно вы.
— Мари там?
— Да куда ж ей деться? Сидит себе в своей квартире в Париже. Ревет. В холодильнике мышь повесилась. Куда? К ней или сразу в Монсальваж?
— К королеве, — отрезал Мишель.
Петрунель хохотнул.
— Отчего-то я даже не сомневался. У вас три ночи, Ваше Величество. Либо вы вернетесь и с камнем, и с королевой Мари, либо вы возвращаетесь один и без камня.
Маг поднял руку и щелкнул пальцами.
22 декабря 1186 года, Трезмонский замок
Вытирая глаза кончиком рукава любимого синего котта, надетого по случаю празднества (гости еще не разъехались, стало быть, и наряд отправлять в сундук рано), Барбара направлялась на свою кухню — единственное пристанище, где она чувствовала себя по-настоящему счастливой. И где только пересоленный суп казался трагедией старой кухарке.
Но, видимо, день в самом деле не задался. Стоило ей переступить порог кухни, как она обнаружила в ней… брата Паулюса.
— Пресвятая Дева Мария! — воскликнула Барбара и перекрестилась.
— Барбара! — живо отозвался Паулюс, вскочив со скамьи, подскочил к ней и крепко обнял кухарку. Он уже успел изрядно приложиться к медовому напитку, который обнаружил в кувшине, и теперь был несказанно рад встретить живую душу в словно вымершем замке. — Что-то у нас так тихо сегодня. Ну, рассказывай, что здесь произошло, пока меня не было, — он весело подмигнул старухе.
— Святые угодники, брат Паулюс, что на тебе за срамные одежды? — в ужасе шарахнулась она от него.
— Аааа… это, — протянул Поль глянув на себя. — Ну, как бы тебе объяснить… Да не обращай внимания, — он махнул рукой и снова потянулся к кувшину.
— Эй, эй, эй! — запричитала Барбара. — Ты чего это делаешь? Совсем одичал? Даже трогать не вздумай, это на королевский стол.
Она выхватила кувшин у него из рук, отставила в сторону и наполнила его чашу из бочонка.